Гном

— Гном, приди в себя, в таком состоянии ты и разговаривать с ней не сможешь — будешь молча пялиться на нее, и все. Выходи из шока — через полчаса уже на все свои вопросы ответы получишь.

Сергей посмотрел на друга с благодарностью — тот редко, на правах старшего, говорил с ним в таком тоне.

— Спасибо, Дим, я уже в порядке, ты прав. — И уже чувствуя себя снова в реальном мире, в реальном месте, он пошел рядом с другом на посадку.

Катя Невзорова не знала, как относиться к их переезду в далекую, для многих, мечту — Америку, она не разделяла родительского счастья, которое они поддерживали надеждой на увеличение роста девочки, просто потому, что Катя приняла свою болезнь — не как болезнь, а как черту ее внешности, думая, что быть маленькой женщиной, наверное, даже лучше, и не отказывалась ни от каких возможностей, предоставляемых ей жизнью, если даже люди делали что-то для нее жалея. У нее было много друзей, и часто дети, называвшие ее, в порыве злости, карлицей, просили позже прощения и, пытаясь загладить вину, дарили ей красивые ручки и карандаши, угощали принесенными на следующий день из дома сладостями. И Катя, всегда принимая подарки и угощения, думала про себя, что ей все это совершенно не нужно, но зато ее друзья будут помнить всю свою жизнь, что, нанеся удар обиды другому, должны будут платить за это — так или иначе.

Все это стало ее жизнью, вошло в привычку, и она любила свою жизнь, искренне и самозабвенно радуясь всем ее событиям. И отъезд в другую страну означал для Кати потерю ее маленькой власти над людьми, необходимость придумывать себе новые цели, новую жизнь. Ничего, кроме интереса она не чувствовала, а для удовлетворения любопытства переезд «навсегда» был слишком глобальным. Сидя в кресле самолета, она ощутила пустоту — разноцветные бабочки внутри нее спали, едва шевеля крылышками, и Катя только надеялась, что в новой жизни они будут порхать, переплетаясь в цветном полете, наполняя все ее дни смыслом, радостью и счастьем.

Самолет взлетел, набрал высоту в ватно-белых облаках, загорелась надпись, разрешающая отстегнуть ремни, и Дима, гремя замком, уже крутил головой по сторонам — он смотрел нет ли свободных мест недалеко от них, чтобы дать Сереже возможность поговорить с… карлицей. Он улыбнулся, подумав так о девочке, решив, что хорошо иметь маленькую девушку и называть ее карлицей — как-то нежно очень и приятно звучало это слово в его душе. Через несколько рядов он увидел свободные места и повернулся к другу:

— Гном, дерзай — она где-то в последних рядах прячется. Ничего не бойся, она же в такой же ситуации, как ты — увидит тебя, сама разговор начнет.

Сережа понял план друга и с благодарностью кивнув, встал с места и двинулся в направлении «хвоста» самолета.

Он видел удивленные взгляды русских пассажиров, случайно поднимавших глаза на проходящего и тут же их отводивших, и уже очень хотел сесть, чтобы никто его не видел, и подумывал вернуться на свое место — под защитную близость Димы, когда вдруг остановился под взглядом огромных карих глаз. Крошечная девушка смотрела прямо на него с расстояния полуметра, не отводя глаз, без удивления — словно, ожидая, что видение исчезнет.

Сережа вспомнил Димины слова, но решил все же начать разговор первым:

— Извините, я вас еще в аэропорту видел, можно с вами поговорить? Мы можем пойти на мое место — мой друг специально пересел.

Родители Кати, прервав свой разговор, в изумлении смотрели на молодого человека с красивым лицом и сильной, но маленькой фигурой, и папа, повернувшись к дочери, кивком головы дал разрешение.

Катя осторожно встала, меряясь ростом с незнакомцем, и уже немного поверив в видение, также прямо глядя Сергею в глаза, сказала:

— Пойдем, а то еще самолет раньше упадет, чем мы поговорим, — и пошла за ним, видя, как пассажиры во все глаза рассматривают из ниоткуда взявшихся лилипутов, думая, скорее всего, что они — брат с сестрой.

Сережа пропустил девушку вперед, на Димкино место, и сел рядом. Он пытался найти первые слова для разговора, когда начала она:

— Меня Катя зовут. Давно ты узнал об этом?

— Сергей Матвеев, — он посмотрел на нее, чтобы добавить слова о приятности знакомства. Но увидев только ожидание ответа на ее красиво-кукольном лице, уточнил: — Что расти не буду? Два года, — и Сережа быстро рассказал свою историю.

Катя молчала минуты три, глядя перед собой, и только потом скороговоркой пролепетала:

— Я думаю, у тебя болезнь эту тоже найдут. А вот живешь ты так зря, чего ты людей боишься? Они сами себя виноватыми будут чувствовать, если обидят, и потом всегда будешь получать от них только хорошее…

Сергей совершенно не понял логики девушки, но уловил, что в сказанном ей есть какой-то неправильный, нехороший расчет, но решил сейчас не тратить время на раздумья и продолжил задавать вопросы:

— Кать, а кем ты стать сможешь с таким ростом?