Гном. Трилогия

  С самими спутниками проблемы, понятно, возникали, нечего скрывать, уж больно новым делом приходилось заниматься по части автоматически действующих систем. Дело даже не в дефектах, слишком уж исторически малое, ничтожное время отвел век стране Советов на обобщения, на осознание, на создание полноценных теорий автоматического управления. На все те неоценимые возможности, которые представляет инженерам техноэволюция. И это малозаметное, казалось бы, обстоятельство, неожиданно сильно тормозило работы по проекту "Заря": полноценное испытание нового двигателя Стечкина в наземных условиях было невозможно провести по причинам принципиального характера, а для испытания их в полете необходим, по сути, полномасштабный летательный аппарат, в свою очередь, нуждавшийся в автоматическом управлении для законченного полета. Многие десятки частных испытаний не могли заменить одного прямого и полномасштабного. Не спасало даже то, что сами по себе ГЗББ, с которых, собственно, все и началось, за три года стали неплохо отработанными изделиями и вполне полноценным оружием. То, что для них возвращение не предполагалось, влекло за собой слишком большие отличия буквально во всех технических решениях.

  Если такое сравнение допустимо, работа по "Заре" напоминала если и не прыжок через пропасть, то попытку установить мировой рекорд в одной-единственной попытке, и шла она мучительно медленно. В англо-американской прессе чем дальше, тем более уверенно высказывались сомнения в том, что прорыв сорок девятого года в космос вообще имел место.

  "В том, что дерзновенный полет Нормана Бэзила Уолпола имел место в действительности, сомнений не существует. Каждое мгновение этого исторического события, начиная от установки грандиозной "Марк-7" на старт и до исторического рукопожатия астронавта с командором Бейли на борту эсминца "Риппл Рок" происходило на глазах многочисленных представителей прессы и запечатлено на десятках километров киноленты. О том, что в Советском Союзе космические высоты достигнуты уже в сорок девятом году, мы не имеем никаких свидетельств, за исключением ничем не подтвержденных деклараций советского руководства. Мало того, что сам полет только условно можно считать полноценно космическим: даже советские источники упоминали о баллистическом выстреле на высоту в восемьдесят миль и ничего не говорили о достижении первой космической скорости и выходе на орбиту Земли. Сомнения вызывает сам факт полета, как известно, так и не повторенного с тех пор ни разу. Как совершенно резонно говорили в подобных случаях древние греки: "Тут тебе Родос, тут и прыгай". Очень справедливые слова. Пусть прыгают, - и мы дадим веру даже очень сомнительным...".

  Семен Алексеевич героически выдерживал беспримерное давление руководства, не соглашаясь на пилотируемый полет "ОТС-1", пока "не будут разрешены все вопросы", - но всему есть свой предел. Наступает момент, когда начинает "течь" даже самый прочный металл, а у политического руководства есть в наличии слишком обширный арсенал прямых и косвенных угроз, чтобы сопротивление могло длиться сколько-нибудь долго. Тем более, что кандидатура первого пилота определилась как бы сама собой.

  - Это не жизнь, - говорил Амет-хан, - я чувствую себя не летчиком, не мужчиной, а каким-то музейным экспонатом.

  - Не преувеличивай. Ты и летаешь, и испытываешь. Летаешь, в том числе, на самых новых и уникальных конструкциях. Испытываешь, в том числе, самые перспективные модели.

  - Кого вы хотите обмануть? - Пилот брезгливо поморщился. - Каждый мой полет обеспечивает бригада, которой хватило бы на пятерых нормальных летчиков. На мою, - с позволения сказать, - "работу" государство тратит больше, чем получает от нее отдачи. А начальство, вместо того, чтобы давать нагоняи, заглядывает мне в глаза. А за глаза, думаю, матерится и мечтает, когда меня изберут в какой-нибудь комитет с концами... Очень похоже на охоту раджи, знаете? Он верхом на слоне со штуцером, сто человек вокруг охраняют, а еще тысяча гонит под выстрел дичь...

  - Мы не можем рисковать нашим лучшим...

  - Лучший не позволит, чтобы с ним слишком цацкались, иначе он не лучший и с ним нечего цацкаться. А меня слишком долго держали обложенным ватой. Победа достигается лучшими, когда они дерутся на самом пределе сил, а других способов победить нет и не будет. По-моему, мы это подзабыли, и нас тут же начали обгонять.

  Он искренне переживал, что его страну, как он думал, начинают обгонять. Ставка оказалась слишком велика, на кону стоял престиж страны и ему пошли навстречу: только у него имелся хоть какой-то опыт, ну а то, что он уцелел в том полете, право же, выходило рамки обычного везения. И, все-таки, одна лазейка имелась. Двигатель на то и назывался "многорежимным", что на иные режимы, при желании, можно и не выходить.