Гном. Трилогия

  Исходно предполагалось купить немного говяжьей грудиночки, побаловать мужа щами из молоденькой, - аж жалко ее, - капусты, но путь к мясным рядам лежал мимо прилавков с копченостями. Бесконечное, даже избыточное разнообразие форм, цветов, звуков и, главное, запахов вызывало что-то вроде легкого опьянения, как от стакана молодого вина, лицо раскраснелось, участилось дыхание и сердце забилось веселей. Молодая хозяйка инстинктивно сжала в руке кошелечек, - муж подарил на день рождения, - чтобы тот каким-нибудь образом не вырвался из рук и не кинулся в распыл, взятые, казалось бы, с запасом деньги виделись теперь настолько ничтожными, настолько несоразмерными с окружающим изобилием, что, казалось, могли не то, что растаять, а прямо-таки испариться сами собой.

  Хотя, с другой стороны, будь денег побольше, она просто не доволокла бы поклажу до дому. Кошелки и без того порядочно отмотали руки, напоминая, что пора домой. Не ближний свет, между прочим, шесть остановок на автобусе, но это была не та трудность, что напрягает или вызывает раздражение.

  Дома, в двухкомнатной квартире на четвертом этаже новенькой шестиэтажки, - с настоящим лифтом! - она бесстыже завалилась тугим боком на покрывало застеленной кровати, прямо в чем была, с ногами, только босоножки сбросила. Ноги порядочно-таки гудели, но о настоящей усталости речи, понятно, не шло: это так, на пятнадцать минут, не больше. От всей души, можно сказать, - всем нутром, - удовлетворенно вздохнула. Видимо, в этом "ух-х-х!" что-то такое содержалось, потому что Олег, - это муж, - пришел поглядеть, в чем дело и все, что надо, увидел. Жена ему в этот момент показалась такой крепкой, такой свежей, такой пахучей... Да что там: такой необыкновенно желанной, еще больше, чем четыре года тому назад, в невестах, когда только начали встречаться. Куда там. Сейчас она вся прямо-таки светилась, а глаза стали какими-то темными. Смотрит, и молчит.

  Вот именно. Димку на часик сплавили к соседке, чтобы поигрался с ее Маринкой. В те времена между соседями было принято выручать друг друга в подобных случаях.

  Женщины стали лучшим, самым точным индикатором происходящих в обществе тектонических сдвигов. О том, каким именно способом они отвечают на явление даже мало-мальского достатка после эпохи нищеты, ужаса и бедствий, власти, состоящие из мужчин, в своем мужском идиотизме как-то позабыли, не подумали во-время. А они, вернувшись с роскошного рынка в отдельные комнаты, - а то и квартиры! - льнули к мужьям. К родным, живым, теплым, которым больше не угрожает фронт и безвременная смерть, потому что - защитили уже. Кто и хотел бы напасть, сидят и не вякают, довольные уже тем, что их-то пока, - пока! - не трогают вернувшиеся с фронта домой Победители. Поэтому в один прекрасный момент вдруг выяснилось, что чуть ли ни половина женщин мало-мальски подходящего возраста ходят беременные, причем, по большей части, с самыми решительными намерениями. Такой вот удар в спину, и от кого? От тех, кого привыкли считать надежнейшим тылом. Боевыми, так сказать, подругами. Да они и были, и тем, и другим были, но не только и даже не в первую очередь. А вот об этом заигравшиеся в войнушку мужики как-то забыли. Страна вступила в пятилетие, впоследствии получившее неофициальное, но очень точно выражающее суть название: Бабий Бунт. "Бабьим" он назван по той причине, что осуществлялся способом, доступным исключительно прекрасному полу.

  Сильнее всего, с полным размахом, феномен проявился в наиболее пострадавших от войны и теперь вот восстановленных районах: Украине, Белоруссии, западе Нечерноземья, на Кубани и Черноземье средней полосы РСФСР. Тут явление приобрело характер не то, что массовой моды, а прямо-таки поветрия. Беременели и рожали не только законные жены, в процесс включились, хоть и в меньшей степени, военные вдовы, оставшиеся бездетными, и те, кто замужем никогда не был, потому что женихи их почти поголовно полегли в сорок первом - сорок втором. Они, понятно, ограничивались одним, а вот на замужних какие-нибудь ограничения влияли очень мало. За первым следом же заводили второго, а потом третьего. За неполные семь лет с сорок девятого по пятьдесят шестой в стране родилось семьдесят четыре миллиона новых граждан. Этакая "война навыворот", но с сопоставимыми потерями рабочих рук в народном хозяйстве и, к тому же, потребовавшая вполне сопоставимых ресурсов.

  Женщины с присущей им убедительностью показали, кто в стране на самом деле главный. С характерным для женщин всемогуществом решили отменить самый страшный из итогов войны, - и отменили, причем по факту. Не следует считать сравнение с минувшей чудовищной войной преувеличением: затяжной всплеск рождаемости повлек за собой ничуть не менее фундаментальные, тектонические изменения в структуре, целях и мотивациях общества, нежели война. Он изменил все. Принципиальная разница была в качестве явления, то, что называется "по знаку", но отнюдь не в его масштабах.