Гном. Трилогия

Это — да. Отключенное от коммуникации, но, при этом, пребывая в активном режиме, устройство потребляло мощность около четырехсот ватт народной электроэнергии. Отключили. Распад динамических связей длился после этого еще около получаса, после чего уже начиналась постепенная деградация самих метастабильных элементов.

— Куда его?

Вопрос, заданный в пространство, относился к категории риторических и остался без ответа. Выполнив свою роль, устройство просто по определению не могло потребоваться больше ни для чего и утилизировалось в полном соответствии со специальной инструкцией. Лаборант дядя Володя, лысоватый и хозяйственный, содрал с него кожух, а саму схему сунул в утилизатор. Такой же, как тот, что между делом придумал Серенька Апрелев еще в конце 1943 года.

По своей природе военные люди, — большие консерваторы и с большой, оправданной подозрительностью относятся к новинкам, особенно если они для своего использования требую сложных навыков. Вы спросите, на кой потребовался военным морякам такой геморрой? По той единственной причине, что три принципиально новых разработки в одном устройстве должны были сделать торпеду качественно иным оружием. По крайней мере, имелись основательные надежды на то, что дополнительная возня с обслуживанием с лихвой окупится увеличением боевого могущества. Дело в том, что доктор Анохин несколько преувеличил примитивизм устройства и его возможностей. У ФОР этого типа они были, пожалуй, повыше, чем у клеща, клопа или комара. Может быть, даже где-то на уровне нервной системы акулы. Если еще точнее, — то в чем-то посильнее, в чем-то — послабее. Акуле и клопу, помимо охоты, приходится заниматься еще довольно многим. Так, торпедам ни к чему были сложные и многообразные алгоритмы, связанные с размножением. А вот по части охотничьих навыков они были, пожалуй, сравнимы. Но на тот момент никто, ничего не знал. Результаты испытаний почти никогда не дают нужного впечатления.

Обогнав громадный флот союзников буквально на пару часов, «Ангара» зависла в толще воды, стараясь не подавать признаков жизни. Им трудно было позавидовать, поскольку, если они хотели полноценно выполнить боевое задание, позицию пришлось занять в самом узком, а значит, — чуть ли ни самом мелком месте и без того мелководного Желтого моря. На взгляд подводника — отвратительно мелководного. Не будь оно таким мутным, это вообще был бы полный гроб. Да, матовое антиакустическое покрытие, да радиопоглощающий слой, и все равно на такой глубине — заметили бы, потому что самым страшным врагом подводной лодки был и остается самолет. За исключением, понятно, вертолета. Последовательно, волна за волной идущие эскадры плотно прикрывала береговая авиация союзников, передававшая подопечных из одной зоны ответственности — в другую. Бог его знает, зачем это делалось, потому что в небе не имелось даже намека на авиацию северян, но, однако же, прикрывали. К сожалению. Воистину, история обладает своей, только ей присущей иронией. Вот сейчас, например, флот прикрывали машины, которые действовали с той самой авиабазы, вокруг которой, собственно и развернулись жесточайшие бои Пусанского кризиса. Той самой, которую так упорно отстаивали советские летчики и моряки, и которую чуть позже продали тогдашним союзникам.

В полусотне километров на юго-запад, приближаясь, порой, километров на двадцать — двадцать пять, закладывал размашистые круги «Т — 10РЛРМ». На огромной высоте, без малейшего хамства, и делая вид, что его вовсе и не интересует, куда направляются без малого семь сотен американских кораблей. Американцы испытывали огромное, почти нестерпимое желание сбить соглядатая, но вынуждены были игнорировать. Не то, чтобы это непременно вызвало войну, но, бесспорно, дало бы русским право на какое-нибудь кровавое хамство в ответ. А они могли выбрать для него слишком неподходящий момент. Для полноценной телепередачи у них не имелось технических возможностей, но передать ряд картинок оказалось вполне по силам. По четкости те напоминали фотографии из провинциальных газет военного времени, но главное разобрать было можно. В той совсем новой войне, которая началась или вот-вот должна была начаться, тяжелый разведчик играл роль, своего рода, сверхперископа. Пока еще играл. Пока ему еще давали такую возможность. «Ангара» находилась на связи практически непрерывно: когда какой-то самолет появлялся в опасной близости от судна, с «тэшки» просто-напросто давали знак к погружению и, заодно, на какое время. И вот такая-то хорошая жизнь могла вот-вот закончиться.