Гномий Клинок

Грея опомнилась и остановилась. Небольшой лесок, в который завела их дорога, оказался буквально завален трупами — своими и чужими. Впрочем, своих было мало. Зная цену ярости в глазах драконессы, они благоразумно нырнули назад, защищая её спину — и спасаясь от всесокрушающего гнева. Пострадали лишь те, на кого обрушились клинки разбойников в самом начале схватки. И среди них…

— Ракх-инти! Ты мне нужен! Не смей умирать! — Несколько молодых раконцев, с безнадёжным видом пытающихся перетянуть огромные раны на теле жреца, отпрянули в сторону от подлетевшей драконессы. Та, моментально разорвав острыми когтями тряпки и остатки одежды, обнажила раны, от которых человек умер бы мгновенно — а раконец умирал за несколько минут, вскрыла себе вену и принялась лить свою кровь прямо во внутренности Ракх-инти. Тело жреца выгнуло судорогой, он что-то нечленораздельно закричал — и кровь дракона вспыхнула. Яркое бездымное пламя поднялось над уже начавшим остывать телом. Грея несколько секунд с умиротворённым видом вслушивалась в полный страдания крик несчастного (оставшиеся в живых раконцы, глядя на благостное выражение морды драконессы, попятились к деревьям), наконец, решив, что лечебную процедуру можно закончить, она наклонилась к горящим ранам — и выдохнула. Огонь, смешавшись с огнём, вспыхнул — и исчез, оставив вместо себя здоровую кожу с тонкими полосками шрамов.

— Что…Что это было? — Ракх-инти пытался приподняться, с ужасом глядя на собственное тело.

— Я так понимаю, засада. — Грея небрежным тычком вернула раконца в прежнее положение, одновременно несколькими энергичными жестами дав понять остальным, что ей нужны носилки. — Скорее всего, кто-то догадался, что твой клан стоит за смутой в стране.

Старый жрец рассмеялся, тут же закашлявшись.

— Если бы кто-то из правящей партии хотя бы заподозрил, что происходит — засада была бы иной. А так — он небрежно махнул рукой. — Просто подстраховка, устранение недовольных. Но я о другом. Что ты сделала со мной? Разве драконы умеют лечить? Никогда о таком не слышал!

— А ты согласился бы на лечение, если бы знал, что тебе предстоит? — Грея почти мурлыкала.

— Нет! — Содрогнувшись, ответил Ракх-инти. — Никогда! Даже ради спасения собственной жизни! Вновь пройти через такую боль…

— Ну вот поэтому никто и не знает о драконьих методах лечения… Разве что в сказах, и то весьма приближённо. Ты слышал о живом и мёртвом огне?

— Огне? О воде…

Грея фыркнула.

— Дилетанты. Даже сказку сочинить толком не могут! Кровь дракона — это живой огонь, он течёт в жилах бессмертного существа и сам по себе несёт жизнь. Однако, стоит крови оказаться вне дракона — и через несколько мгновений она начинает умирать, уничтожая всё вокруг. По разрушению ничто не может сравниться с ней — кроме дыхания дракона. Вылетая из пасти, огненное дыхание, изначальное мёртвое, прошедшее через огненную глотку, встречает живое — и обретает жизнь на краткий миг горения пламени. И только дракон может соединить несоединимое, дав огню силы созидать, а не разрушать…

— Но всё-таки, великая… Почему ты меня спасала?

Драконесса улыбнулась.

— Потому что пора смещать ваш верховный клан, а заодно немного подкорректировать вашу демократическую систему управления. Уж больно она уязвима. И ты, как представитель древней династии, мне идеально подходишь.

Ракх-инти подавился вздохом, с испугом уставившись на Грею. Как она узнала?

Аромат роз витал в воздухе, заполняя терпким ароматом пространство небольшого зала. Элан осторожно прошёл вперёд, не обратив внимания, что Улаьайн остался на пороге и прикрыл дверь, словно опасаясь лишний раз потревожить ту, кого чтил больше всего. Под ногами что-то похрустывало, хранитель, сделав несколько шагов, остановился, чтобы оглядеться. В зале не было окон, и стены были оплетены чем-то более плотным чем листва. Единственный источник света — небольшие щели под потолком создавали в комнате сумрак, словно у обитателя этого зала болели глаза.

— Осмотрись, это интересно — буркнул меч, старавшийся во время пребывания у эльфов говорить поменьше. Конечно, разговоры меча и хранителя — дело интимное, однако кто их знает, этих ушастых?