Гносеология права на жизнь

Авторская позиция сводится к тому, что предназначением всех репродуктивных правомочий является обеспечение продолжения жизни. Исходя из этого, их «реликтовой природой» будет право на жизнь. Именно оно определяет сущность и значение репродуктивных прав. Только в последующем можно говорить об их дифференциации. Основой такого мнения является биологическая природа человека. Человек – Homo sapiens – является представителем биологической материи, которая подчинена определенным законам, которые не зависят от воли человека. Если человека не кормить в течение 30 дней, то он умрет. Человек рождается, затем умирает. Можно продолжать до бесконечности. Выше уже приводились слова П. Т. де Шардена, что человек является венцом природы. При этом следует привести и слова М. Босанаца: «Биологический фактор остается звеном, которое связывает Homo sapiens и все его общество с остальной природой. Этот фактор проявляет себя как инстинкт жизни. А инстинкт жизни состоит из двух основных компонентов: из сохранения индивидуума и продолжения рода»[230]. Далее М. Босанац не соглашается с подменой понятий воспроизводства населения на производство людей. Автор правильно указывает, что биологический процесс размножения присутствует у животных, который не подчиняются общественным законам. Также зачатие как процесс слияния клеток не зависит от правовой системы. «Воспроизводство жизни – понятие более глубокое: оно – необходимое условие всего, что человек делает, того, как он живет, то есть и основа общества, в котором человек биологически существует. Общественная жизнь Homo sapiens – специфическая форма жизни; она может объяснить только, каким образом живет человек. Но жизнь как биологически фактор, ее сущность не зависят от общества и его порядков»[231]. Узкий подход к пониманию воспроизводства лишь как к биологической категории позволяет многим юристам отрицать вообще какое-либо юридическое значение за этим явлением. Как может право вмешаться в то, что не подчиняется социальным законам? По-видимому, присутствует определенное недопонимание значения вопроса. Биологические функции, по выражению Питирима Сорокина, в мире людей приобретают психический характер, что и придает им социальный характер: «Именно это присоединение психики, а не что-нибудь иное заставляет их считать социальными явлениями и дает право для изучения не только биологу, изучающему чисто жизненные формы данных отношений, но и социологу, изучающему их сознательные, социальные формы. Если бы “половой вопрос” весь заключался в “конъюгации” и в чисто биологических половых актах, то социологии, конечно, тут не было бы дела и вопрос был бы не “социальный”, а чисто биологический. Но думается, никто и никогда еще не ставил этот вопрос, как вопрос социальный, в этой плоскости, а всегда, говоря о “половом вопросе”, разумел под ним не сами половые акты, а главным образом те психические отношения, которые связаны с этой биологической функцией…»[232]. Никто не станет отрицать, что именно психологическое отношение определяет потребность в правовом регулировании многих биологических процессов. Благодаря этому дается юридическая оценка саму половому акту. Против воли женщины он рассматривается как уголовное преступление. Гомосексуальный акт долгое время также подвергался осуждению со стороны закона. Зачатие ребенка, происходящее в результате полового общения между мужчиной и женщиной, находящихся в браке или вне брака, порождает различные правовые последствия. В первом случае супруг автоматически признается отцом ребенка, во втором присутствует процедура признания отцовства. Примеров можно приводить множество. Эти примеры показывают, что репродуктивные процессы не могут находиться вне права. М. Босанац специально вводит такое понятие свойство, как «юридический аспект жизнедеятельности» – «государственно-правовое вмешательство в воспроизводство населения, которое осуществляется путем правового регулирования, прямо или косвенно влияющего на рождаемость и сохранение потомства»[233]. В данное понятие входит и закрепление репродуктивных прав, а также пределы ограничений реализации репродуктивных возможностей. Это означает, что государство оставляет за собой право на регулирование отношений, возникающих по поводу искусственного прерывания беременности, полного отказа от возможности воспроизводства (стерилизация), искусственного оплодотворения и т. д. Именно эти вопросы и станут предметом анализа в последующих параграфах. Но реликтовая природа таких отношений заключается в праве на жизнь. Именно эта реликтовая составляющая нуждается в особой правовой защите, как на международном, так и на конституционном уровне. Эту мысль следует пояснить. Мужчина не имеет права предъявить законное требование к любой женщине, чтобы она родила ему ребенка, а уже тем более он не может ее заставить это сделать через обязывающее решение судебного органа. Свобода одного человека «наталкивается» на свободу другого. Но право предусматривает, что если присутствует взаимное желание иметь детей, законодательное запрещение этого, применение принудительного аборта не допустимо. Соответственно, если в праве будут присутствовать такие нормы, общество будет ссылаться, прежде всего, на нарушение прав человека. Можно будет включить механизмы как международного, так конституционного контроля: обратиться с жалобой в Европейский Суд по правам человека, в Комитет по правам человека, подать обращение в Конституционный Суд РФ. И в том, и в другом случае обоснованием требований будет служить нарушение права на жизнь, права на личную неприкосновенность, права на охрану здоровья и других прав. Во всех этих случаях эталоном оценки будет являться комплекс основных прав человека. Уже из них будут выделяться отдельные правомочия, которые мы называем репродуктивными правами. Это означает, что сами по себе репродуктивные возможности не должны формулироваться как общепризнанный стандарт в области прав человека. Их защита черпает свое значение в «реликтовой» природе. Уяснение данной природы через уяснение смысла и содержания основных прав и свобод (право на жизнь, право на неприкосновенность частной жизни, право личной неприкосновенности, право на здоровье) – основная задача современной юриспруденции.