Гобелен

«Звучит неубедительно. Любовь – в смысле, любовь мужчины и женщины – подобна сумасшествию. Влюбленный не заботится о собственной безопасности; если понадобится, умрет за предмет своей любви».

«Вот именно. Я рисковала жизнью ради Уилла».

«Ты рисковала жизнью ради себя, Джейн. Ты думала о своем будущем, а не о будущем Уилла».

«Не говори так». – Обвинение резануло по сердцу.

«Нет уж, скажу. Потому что таково мое мнение. За время наших странных отношений я успела тебя узнать, Джейн. Ты пытаешься сама спастись, а не спасти Уилла Максвелла. Ты хочешь выйти за него потому, что тогда, как тебе кажется, жизнь наполнится смыслом. А не потому, что понимаешь, как нужно любить этого человека».

«Все иначе».

«Это твое право. Но я видела тебя с другим мужчиной – и читала твои мысли об Уилле. О, Джейн, как велик разрыв между этими двумя! Твои чувства к жениху ни в какое сравнение не идут с чувствами к Джулиусу Саквиллю. Можешь сколько угодно думать, что загнала Саквилля в самый дальний угол памяти, да только это теперь и моя память тоже, и я знаю: Саквилль постоянно присутствует в твоих мыслях. Ты ощущаешь его прикосновения, его поцелуи. Ты никогда не забудешь, что возлегла с ним».

«Ты не права, Уинифред».

«Неужели? Тогда почему мои щеки пылают от стыда – твоего стыда?»

Ну вот и настал момент истины.

«Уинифред, у меня нет опыта в таких делах. Скажи – вчера ты намекала, что беременна?»

Замешательство графини не заняло и двух секунд.

«Я перенесла достаточно выкидышей, Джейн. Но я всегда чувствую, что забеременела, причем с первых часов. И меня всегда жестоко тошнит».

«Ты уверена, что тебя тошнит от беременности, а не от вида казни?»

«В этом даже ты уверена».

Джейн вздохнула. Уинифред, судя по всему, не даст ей сорваться с крючка. Впрочем, разумнее отложить допрос до лучших времен. В животе бурлило и булькало, поднималась тошнота – так из трясины выходит на поверхность болотный газ. Довольно разговоров о Джейн и Уилле. Джейн не станет спорить – Уинифред причинила ей достаточно боли, уличив во лжи. Уилл – он как спасательный круг; Джейн повиснет на нем, а иначе она с ума сойдет. Ей казалось, на оставшемся участке пути по линии лей она сумеет убедить себя, что Джулиус и все с ним связанное – просто сон, навеянный магией. А сны не считаются. Никто – и тем более Уилл – никогда не узнает, что Джейн оставила здесь, а она сама со временем научится думать, будто все произошло с Уинифред, а не с ней. Действительно: Джулиус смотрел в лицо Уинифред, ласкал тело Уинифред. Джейн он вообще не знал.

«Я рада за тебя. Надеюсь, это дитя ты благополучно произведешь на свет. Впрочем, для женщины в твоем положении путешествие в Шотландию, а затем во Францию может представлять опасность».

«Я не стану думать об опасности – просто поеду, и все».

Кое-что оставалось непонятным для Джейн. Она не хотела спрашивать напрямую, но вопрос возник в ее мыслях, и Джейн не успела скрыть его.

«Я думала, токсикоз – так у нас называют тошноту – бывает только в первые месяцы беременности».

«Так и есть, насколько мне известно».

«Значит, ты всю дорогу была беременна?»

«Нет».

Уинифред ответила с легким стеснением, в то же время как бы подводя Джейн к разгадке.

«Не понимаю».

«А мне кажется, отлично понимаешь!»

Джейн мысленно нахмурилась – собственные слова показались путеводной нитью, с помощью которой она сопоставила факты и вычислила связи. Ее словно током ударило. «Он жаждал обладать телом Уинифред, – повторила Джейн. И добавила: – И тело Уинифред он…» Не нужен был ни ангельский хор, ни дневной свет, чтобы оформилась страшная догадка. Кислота подступила к горлу Уинифред, окатила краешки языка – а повинна в этом была Джейн, и только Джейн. Таким оказался вкус осознания: сначала шок, потом – легкий шум в голове. Дислокацию шума Джейн не могла определить, потому что он сопровождался усиленным сердцебиением Уинифред.

«Так это ребенок Джулиуса?» – выдохнула Джейн. Между ней и Уинифред словно натянулся телеграфный провод.

«Вне всякого сомнения», – отвечала Уинифред со спокойным достоинством.

Джейн издала невольный вздох, не нашедший отзыва у «хозяйки», которая полностью контролировала разговор.

«Ты уверена?» – упиралась Джейн, отлично зная, что Уинифред не станет лгать.

Уинифред все-таки ответила.

«Ты отдалась Джулиусу, когда я была слишком слаба, чтобы противостоять ему или тебе».

«Уинифред… я…»

Стыд, гнев, разочарование – все смешалось в Джейн.

«В тот день я просто себя не контролировала».

«Что верно, то верно».

«Ты сердишься?» – прозвучал очередной дурацкий вопрос.

«Сержусь ли я на то, что ношу дитя под сердцем? Ничуть. Сержусь ли я на то, что это дитя не от моего супруга? О да! Сержусь ли на то, что чувствую себя опороченной, оскверненной? Трижды да!»

Уинифред произнесла эту тираду без гнева, продолжая подавлять эмоции – возможно, этим она занималась с той памятной ночи в Йорке. Или же она просто не могла тогда заявить о своих чувствах, потому что Джейн ее «задвинула». «Да, пожалуй, так и есть», – подумала Джейн.

«Что ты намерена делать?» – спросила Джейн вслух, чуть слышным от смущения голосом.