Гобелен

Кайли Фицпатрик Гобелен

Посвящается Шону

Моя благодарность

Написание «Гобелена» имеет свою собственную историю, и я должна поблагодарить всех ее участников. Первым делом мне хотелось бы выразить глубокую признательность Крейгу Кронину и Денни Лоуренсу за то, что сподвигли меня на это. Историческая часть «Гобелена» появилась на свет в результате изучения сразу нескольких источников. Их слишком много, чтобы перечислять все, однако следует назвать четыре книги — «Воины золота дракона» Рэя Брайанта, «Тайна гобелена Байе» [1]Дэвида Дж. Бернстайна, «Гобелен Байе» Вольфганга Грейпа. Когда я заканчивала черновой вариант «Гобелена», мне в руки попала книга Яна Мессена «История вышивальщиц гобелена Байе». К счастью, автор книги согласился встретиться со мной и щедро поделился своими обширными познаниями в истории одиннадцатого века и жизни вышивальщиц того времени. Я благодарю редактора Риченду Тодд за поразительное понимание и за то, что помогла мне исправить несколько досадных ошибок. Без напряженной работы и постоянной поддержки моего агента Кейт Хордерн «Гобелен» никогда не стал бы таким, каким получился, и я особенно признательна ей за существование нашего творческого союза. И наконец, для меня огромное значение имел интерес и энтузиазм семейств Фитцпатрик и Анохи. Нине я благодарна за суп, а Джулиану — за то, что слушал и поверил в меня.

~~~

Осина тонкая дрожит,
И ветер волны сторожит,
Река от острова бежит,
Идя по склону в Камелот.
Четыре серые стены
И башни, память старины,
Вздымаясь, видят с вышины
Волшебницу Шалот.

Седеют ивы над водой,
Проходят баржи чередой,
Челнок тропою золотой,
Скользя, промчится в Камелот.
Но с кем беседует она?
Быть может, грезит у окна?
Быть может, знает вся страна
Волшебницу Шалот?

Пред нею ткань горит, сквозя,
Она прядет, рукой скользя…

«Леди Шалот», Альфред Теннисон

(Перевод К. Бальмонта)

ГЛАВА 1

3 июня 1064 года

Я не писец, мое ремесло — вышивание. В тот день, когда мать впервые привела меня в мастерскую в Кентербери, оказалось, что я вышиваю искуснее, а мои пальцы более ловкие, чему женщин старше меня, которые прокладывали стежки медленно и старательно. Они сказали, что у меня дар от Бога, — не хотели испытывать унижение оттого, что их превзошел ребенок. Когда мне исполнилось двенадцать, я вышила золотой нитью и жемчугом одеяние из персидского шелка для короля Кнуда Великого[2], жестокого датского правителя, носившего в то время саксонскую корону.

За тридцать с лишним лет мне посчастливилось не стать свидетельницей ужасов, которые несло вторжение датчан, хотя рассказчики сочиняют о них страшные истории, словно вторжение — это кусок ткани, который нужно разукрасить разноцветными нитями. Будь я рассказчиком, я бы не стала повествовать о сражениях и смертях в далеких землях — ведь то, что происходит в душах человеческих, гораздо более захватывающе.