Гобелен

К сожалению, большинство ресторанов и магазинов, располагавшихся на симпатичных кривых улочках старого города, было закрыто. Она смутно помнила, что Питер как-то приглашал ее в маленькое кафе со столиками, накрытыми скатертями в красно-белую клетку. Оно находилось где-то среди переплетения выложенных булыжником боковых переулков. Кормили там великолепно, и Мадлен тогда подумала, что крошечное, потрепанное заведение наверняка полностью зависит от постоянных клиентов, поскольку расположено в стороне от магазинов и офисов. Питер сказал ей, что, если все остальное в Байе будет закрыто, здесь все равно будут рады принять посетителей. Мадлен была почти уверена, что кафе называлось «У Евы» — или «У Эдиты»? Нет, Эдита тут явно ни при чем — она ведь была королевой и женой Эдуарда…

Мадлен тряхнула головой, словно пытаясь очистить от посторонних мыслей ту часть мозга, где поселились события почти тысячелетней давности. Она шагала по узким, пустынным улочкам Байе, и рюкзак с лежащим в нем блокнотом приятно оттягивал ее плечи.

Когда волосы и одежду покрыла легкая морось от мелкого дождя, Мадлен наконец свернула в тупик, показавшийся ей знакомым. Выцветший навес над входом прикрывал несколько дверей. На окне было написано «У Евы», а потрепанная вывеска на двери сообщала, что кафе открыто.

Когда она перешла дорогу, дверь распахнулась. Оттуда вышел крошечный человечек, похожий на постаревшего Тинтина[23], и закурил сигарету. У него были совершенно седые волосы, которые горизонтально торчали спереди и были гладко причесаны сзади. Одет он был в нечто, напоминающее шаровары, заправленные в высокие носки, вязаный жилет, надетый на рубашку, и галстук. Мадлен бы нисколько не удивилась, если бы следом за ним появилась маленькая белая собачка. Человечек кивнул ей, и она кивнула в ответ, вошла в кафе и оказалась в пустом, но уютном зале.

Тинтин не торопился вернуться назад, и она решила, что хозяин заведения — кто-нибудь другой. Мадлен уже собиралась крикнуть, чтобы привлечь к себе внимание, когда из-за радужной пластиковой занавески, разрезанной на полосы и находящейся за стойкой, появилась сначала голова в желтом тюрбане, а затем и вся женщина в яркой оранжево-розовой тунике, надетой поверх черного тренировочного костюма из нейлона. Тонкие щиколотки торчали над шлепанцами, напоминавшими оперенье Большой Птицы[24]. Одновременно с этим диковинным явлением открылась дверь, и со смущенным выражением на лице вошел Тинтин. Женщина шикнула на него и, закатив глаза, посмотрела на Мадлен.

— Мне от него ну совсем никакой пользы. Стоит уйти на минутку, как он тут же отправляется курить, словно делать капуччино ниже его достоинства.

Тинтин тут же выскочил на улицу, закурил и принялся разглядывать пустынный тупик, словно там происходило нечто невероятно интересное.

Мадлен решила, что существо в кричащем костюме и с пронизывающим взглядом и есть Ева.

— У тебя голодный вид, но в такой час у меня ограниченное меню. Если бы ты пришла в правильное для ланча время, я бы предложила самый лучший в Нормандии — или даже во всей Франции — гуляш. Впрочем, у меня есть пирог — сладкий картофель, базилик и козий сыр. Тебе понравится.

Мадлен, чувствуя свою полную беспомощность, кивнула. Она бы не осмелилась отказаться от пирога Евы, даже если бы у нее была аллергия на все ингредиенты, но на слух пирог показался ей восхитительным, а она ужасно проголодалась.

— Двойной эспрессо?

Мадлен снова кивнула, и ей стало интересно, как часто хозяйка кафе угадывает, что будут пить посетители. Она взяла со стойки у бара старый журнал и уселась около выложенной плиткой стены, откуда могла присматривать за Тинтином и быть готовой к появлению маленькой белой собачки.

Хозяйка принесла пирог, ради которого стоило ехать сюда из Кана, — он даже помог ей смириться с противной запиской на двери Питера. В тот момент, когда Мадлен прожевала последний кусок тающей во рту начинки, Ева принесла не один, а два эспрессо и уселась напротив. Мадлен пила кофе и разглядывала клетки на скатерти. Ей почему-то было ужасно неловко. Когда она подняла глаза, оказалось, что Ева смотрит не на нее, а на блокнот, лежащий на столе.

— Когда закончишь, могу дать тебе совет, — махнула она тюрбаном в сторону блокнота.

Горло у Мадлен перехватило, словно кто-то сжал ей голосовые связки жесткими пальцами. Что могла Ева знать про перевод?

— В каком смысле? — Собственный голос показался ей тонким и каким-то далеким.

Ева едва заметно прищурилась, и подозрения Мадлен еще сильнее укрепились. У хозяйки кафе сделался заговорщический вид.

— Я имею в виду, когда ты закончишь свою работу, я могу ее почитать. Тебе ведь нужно сделать работу?

Ева снова взглянула на блокнот:

— Да, моя работа… Мне действительно нужно ее сделать… В каком смысле почитать?

— Я читаю руны. — Тон Евы изменился, превратившись из покровительственного в примирительный. — Я это хорошо умею, ты останешься довольна. Но сначала тебе надо закончить работу.