Гобелены Фьонавара

«А теперь я отдаю тебя Мёрниру» – так сказал Айлиль. Значит, он, Пол, был всего лишь подарком, подношением, жертвой – напрасной жертвой, если он умрет слишком быстро. Так что нужно цепляться за жизнь, цепляться за эти воспоминания, цепляться за этого их Бога – ведь теперь он принадлежит этому Богу по праву… И это подтверждают неумолкающие раскаты грома. Порой ему казалось, что раскаты эти доносятся откуда-то ИЗНУТРИ, из самого дерева, то есть практически из его собственной души… Ах, если б только дождь пошел до того, как он умрет! Тогда он хотя бы под конец сумел обрести душевный покой. А вот когда ОНА умерла, дождь шел и шел, он шел тогда всю ночь…

Глаза у него жгло как огнем, и он закрыл их, но это не помогло, потому что там ждала она – со своей музыкой. Один раз, несколько раньше, он хотел произнести ее имя вслух, выкрикнуть его на весь лес – он ведь так и не смог сделать это у ее могилы – и снова ощутить на губах его вкус, его сладость, которой не ощущал с того страшного дня, и сжечь дотла свою пересохшую душу в его пламени. Сжечь – потому что плакать он не мог.

Ну и, конечно, хранил молчание. Ничего сделать нельзя. Ты и не делаешь, а просто открываешь глаза, по-прежнему распятый на Древе Жизни в глубине рощи Мёрнира, и видишь, как к тебе между деревьями кто-то идет…

Было очень темно, лица он разглядеть не мог, но слабый звездный свет отражался от серебряных волос, и он решил…

– Лорен? – хотел он окликнуть идущего к нему человека, но ни звука не сумели произнести его пересохшие уста. Он попытался смочить губы языком, но и язык тоже пересох, во всем его теле почти не осталось влаги. Затем человек подошел ближе и остановился в пятне звездного света прямо под ним, и Пол увидел, что ошибся. Глаза, которые смотрели прямо на него, не были глазами мага Лорена, и, заглянув в них, Пол познал истинный страх. Нет, это не должно было кончиться так! Нет! Но тот человек по-прежнему стоял у его ног, завернувшись в свое могущество, как в плащ, несокрушимый даже здесь, у священного дерева Мёрнира, и в его темных глазах Пол отчетливо видел свою смерть.

Потом человек заговорил:

– Я не могу этого позволить! – сказал он решительно. – У тебя, безусловно, есть мужество и еще кое-что, насколько я могу судить. Ты уже почти стал одним из нас, и мы с тобой, вероятно, могли бы даже сотрудничать. Но не теперь. Ибо ЭТОГО я позволить не могу. Ведь ты призываешь на помощь силу, слишком могущественную для тех, кто это понимает! Ее нельзя будить. Тем более когда я совсем рядом. Поверишь ли, – голос звучал тихо и убедительно, – мне даже жаль, что я вынужден убить тебя!

Пол шевельнул губами.

– Кто ты? – спросил он, ощущая в горле саднящую боль.

Его собеседник улыбнулся в ответ.

– Разве имена для тебя что-нибудь значат? А впрочем, должны значить. Это Галадан пришел к тебе. И с ним, боюсь, твоя смерть.

Связанный, распятый, совершенно беспомощный Пол увидел, что этот элегантный господин вытаскивает из ножен кинжал.

– Все будет чисто, обещаю тебе, – сказал Галадан. – Ты ведь, кажется, пришел сюда, чтобы обрести свободу? Я дам ее тебе. – Их взгляды снова встретились. Нет, все-таки это был какой-то сон; во всяком случае, слишком похоже на сон – мрачный, непонятный, туманный. Пол закрыл глаза; глаза ведь всегда закрыты, когда видишь сны. И сразу, разумеется, увидел ее, но только все уже кончалось, ну и ладно, и прекрасно, и пусть все так и закончится – на ней.

Прошло несколько секунд. Удара клинком не последовало, новой боли он тоже не почувствовал. Потом вдруг снова услышал голос Галадана, но теперь тот говорил не с ним, и голос его сильно изменился.

– Это ТЫ? – спросил Галадан. – Здесь? Теперь я понимаю…

В ответ послышалось глубокое раскатистое ворчание зверя. Сердце Пола бешено забилось, и он открыл глаза. На поляне лицом к Галадану стоял тот огромный серый пес, которого он видел на дворцовой стене.

Не сводя глаз с собаки, Галадан продолжал:

– Давным-давно письменами ветра и пламени записано было, что мы непременно должны встретиться. Что ж, это место подходит для нашей встречи ничуть не хуже любого другого. Так ты, значит, жертву сторожишь? И придется пролить твою кровь, чтобы исполнилось мое желание? Хорошо, иди сюда, и я напьюсь твоей крови!

Он приложил руку к левой стороне своей груди, к сердцу, и сделал такой жест, словно что-то поворачивает. На мгновение силуэт его расплылся, а потом там, где он только что стоял, возник силуэт волка, настоящего великана, и большой серый пес рядом с ним показался Полу просто карликом. Между ушами у чудовищного волка было яркое серебристое пятно.

Всего лишь несколько мгновений, показавшихся Полу вечностью, звери смотрели друг на друга, и в Священной роще воцарилась вдруг мертвая тишина. Затем Галадан взвыл – от его воя кровь стыла в жилах – и бросился на врага.