Гобелены Фьонавара

— Но это были, конечно, совсем не такие дома, как сейчас, — снова услышал Дейв голос Табора, — их тогда делали из шкур элторов и просто укрепляли на шестах, так что перевозить их с места на место было очень легко.

— У нас тоже есть нечто подобное, — сказал Дейв. — А почему вы так сильно переменили свои привычки?

— Это все Ревор! — сказал мальчик.

— А кто это?

Табора, похоже, до глубины души оскорбила подобная неосведомленность. Он, видимо, был уверен, что их знаменитого Ревора знают повсюду, в том числе и в Торонто. Смешные они в четырнадцать лет, думал Дейв, сохраняя самую серьезную мину. Просто удивительно, как весело и хорошо было у него на душе.

— Ревор — это самый великий и самый светлый герой нашего народа! — гордо пояснил Табор. — Он спас Верховного правителя Бреннина во время Баэль Рангат. Со своей армией Всадников Ревор тогда промчался без отдыха через весь Данилот! И после битвы у подножия горы он был щедро вознагражден — ему в вечное владение были переданы земли всей Равнины и сказано, что отныне дальри будут жить там всегда. И после этого, — с большим воодушевлением продолжал Табор, — великий Ревор созвал в Селидоне, в самом центре Равнины, большое собрание, на которое прибыли представители всех племен дальри, и он сказал своему народу: раз теперь это наша земля, нам нужно как-то это обозначить. И люди стали строить постоянные дома, в которые всегда можно было бы вернуться, следуя за стадами элторов по Равнине.

— И давно это началось? — спросил Дейв.

— Ой, ужасно давно! — Табор только рукой махнул.

— Ужасно-ужасно? — добродушно передразнил его Дейв, сам себе удивляясь. Табор удивленно посмотрел на него, но не выдержал и засмеялся. Хороший он все-таки мальчишка, подумал Дейв. Хотя этот девчачий пучок на затылке — просто кошмар!

— Лагеря с тех пор, конечно, много раз перестраивали, — продолжал лекцию Табор. Он явно очень серьезно относился к своим обязанностям гида. — И мы всегда рубим дрова про запас, когда оказываемся поблизости от леса — только в Пендаранском лесу не рубим, разумеется! — и отвозим их в ближайший лагерь. А иногда на Равнине случаются пожары, особенно когда засуха, и мы…

Дейв кивнул; все правильно.

— Мне кажется, вам не так уж редко приходится ликвидировать последствия стихийных бедствий, — сказал он. — Ну, то, что, например, могут натворить животные или погода.

— Да, погода конечно… — Табор замялся. — Но только не животные! Наши шаманы получили в дар от Гуин Истрат особое заклятие, благодаря которому в лагеря дальри доступ дикой магии закрыт, так что никакое зло сюда проникнуть не может.

Вот это Дейв все-таки понимал еще не совсем. Он вспомнил старого слепого Гиринта, которого прошлым утром привели в дом вождя. Шаман тогда уставился своими пустыми глазницами прямо на него, и Дейв приложил немало усилий, чтобы не отвести глаз — какая-то кошмарная игра в гляделки со слепым получилась! — но когда Гиринт с непроницаемым лицом отвернулся, он чуть не заплакал, чуть не крикнул ему с обидой: «Ну и что ты, черт побери, там увидел?»

Процедура знакомства с Гиринтом здорово подействовала ему на нервы, хотя, пожалуй, это был единственный неприятный момент с тех пор, как он переступил порог дома Айвора. Вождь племени, невысокий человек, сперва показавшийся Дейву суровым и жестким, с глубокими морщинками в уголках глаз и неторопливой рассудительной речью, был очень даже ничего.

— Если Серебряный Плащ собирался в Парас-Дерваль, — сказал Айвор, — то сейчас он точно там. Я пошлю весточку в Селидон, а потом наши люди проводят тебя на юг, в Бреннин. Кое-кому из молодых будет весьма полезно совершить такое путешествие; да и мне есть что сообщить королю Айлилю…

— Об ургахе? — раздался вдруг чей-то звонкий голос, и Дейв, обернувшись, увидел в дверях Лиану, темноволосую дочку Айвора.

Ливон рассмеялся:

— Знаешь, отец, по-моему, лучше сразу включить нашу Лиану в Совет старейшин! Она ведь все равно что угодно подслушает.

Вид у Айвора был одновременно и недовольный, и гордый. И как раз в эту минуту Дейв окончательно решил, что вождь ему нравится.

— Лиана, — ласково обратился Айвор к дочери, — разве матери не нужна твоя помощь?

— Она сказала, что я путаюсь у нее под ногами.

— Как это? Что значит «путаешься»? У нас ведь гости, и тебе, конечно же, найдется дело на кухне! — В голосе Айвора слышалась затаенная любовь.

— Ну… я все время разбиваю тарелки и другую посуду! — пояснила Лиана. — Так ты ему об ургахе сообщить хочешь, да?

Дейв не выдержал, громко рассмеялся и тут же покраснел — таким гневным взглядом одарила его Лиана.

— Да, — покорно ответил ей Айвор. Но потом, словно спохватившись, прибавил, глядя на дочь в упор: — Учти: я тебя прощаю сейчас только потому, что не люблю наказывать своих детей в присутствии посторонних. Но ты заходишь слишком далеко, Лиана! Очень нехорошо подслушивать за дверью. Так могут вести себя только испорченные девчонки, но не взрослые женщины!

От нахального вида Лианы тут же не осталось и следа. Она побледнела, нижняя губа ее задрожала.