Гобелены Фьонавара

Остальных дальри он предполагал вскоре сам повести на север, чтобы занять оборонительную позицию на берегу реки Адеин. А когда к ним присоединятся Верховный правитель Бреннина и Шальхассан Катальский, то они, собрав свои силы в кулак, могут попытаться продвинуться еще дальше на север. Но без поддержки дальри с такой задачей они не справятся. А просто сидеть здесь и ждать тоже нельзя: Могрим, вполне возможно, готовит на них нападение. Айвор не имел ни малейшего намерения сдать Могриму Селидон. Ни за что! А если не будет особенно мощных атак, подумал он, то они и одни смогут достаточно долго продержаться на линии обороны у реки Адеин…

Он подъезжал сейчас к самому северному из лагерей и, увидев вышедшего ему навстречу Тальгера из Восьмого племени, своего старого друга, помахал ему приветственно рукой, но не остановился, чтобы поболтать с ним: ему еще слишком многое нужно было обдумать.

Табор и Гиринт.

Вчера, после возвращения, он особенно был внимателен к своему младшему сыну. Табор улыбался и радостно обнял его, и сказал все, что и должен был сказать сын отцу после долгой разлуки. Но у Айвора болезненно сжалось сердце, когда он увидел, как неестественно бледен мальчик, какой прозрачной кажется его кожа. Даже если иметь в виду, что зима действительно была чересчур долгой и тяжелой… Нет, зима здесь ни при чем! Айвор все пытался убедить себя, что это ему просто кажется, что он, как всегда, чересчур беспокоится о своих детях и это вводит его в заблуждение, но потом, уже ночью, когда они лежали в постели, Лит вдруг сказала, что очень беспокоится из-за Табора, и Айвор снова почувствовал мучительный укол в сердце.

Он хорошо знал характер своей жены: Лит скорее откусила бы себе язык, чем стала бы тревожить его без причины.

А потому с утра пораньше он отправился прогуляться по берегу реки со своим младшим сыном, наслаждаясь свежим весенним воздухом и зелеными просторами родной Равнины. В течение одной лишь ночи сошел лед на реке Латам, и она свободно несла теперь свои воды с гор, сверкающая и холодная. В солнечном свете Латам казалась ярко-синей. Айвор почувствовал, как настроение у него поднимается, несмотря на все печали и заботы, стоило ему лишь увидеть, как возвращается в эти места жизнь, вновь почувствовать себя неотъемлемой частью Равнины…

— Отец, — сказал Табор, прежде чем Айвор успел его о чем-либо спросить, — я ничего не могу с этим поделать!

Вся радость утра мгновенно улетучилась. Айвор повернулся к мальчику. Пятнадцать. Табору всего пятнадцать. Всего, и он такой хрупкий, такой бледный, что кажется еще моложе. Айвор ничего ему не ответил. Он выжидал.

— Она уносит меня с собой, — продолжал Табор. — Когда мы летаем, я обо всем забываю. Особенно в прошлый раз, когда мы убивали. Там все совсем по-другому, отец, в небе. Я не знаю, сколько раз я еще смогу… возвращаться назад.

— Значит, ты должен постараться не улетать на ней… так далеко! — с трудом выговорил Айвор, вспоминая ту ночь на опушке Пендаранского леса, когда видел, как Табор и это крылатое создание, порождение снов, взлетели прямо к звездам, что сияли над Равниной.

— Я знаю, — сказал Табор. — Но ведь у нас война, отец. Как же мне обойтись без ее помощи?

Айвор ответил ему довольно резко:

— Да, у нас война! И я — авен народа дальри. А ты — всего лишь один из Всадников, которыми я командую. И уж позволь мне решать, как нам лучше распорядиться теми силами, что у нас имеются.

— Да, отец, конечно, — только и сказал тогда ему Табор.

* * *

Обоюдоострые дары великой Богини — эти его собственные слова вспомнились Айвору, когда он снова повернул на юг и поехал по западному берегу реки Латам к лагерю Четвертого племени, вождем которого был Каллион. Да, все дары этой Богини были обоюдоострыми. Он попытался, хотя и не слишком успешно, заглушить горькое чувство, поднявшееся в душе при мысли об этом. Великолепный серебряный рог этого крылатого существа представлял собой отличное оружие, годившееся для войны ничуть не хуже любого другого. Вот только заплатить за использование этого оружия, как он теперь понимал, ему придется потерей своего младшего сына.

Каллион, человек с резкими чертами лица и ласковыми глазами, уже мчался верхом ему наперерез, и Айвор был вынужден остановиться и подождать. Каллион был, пожалуй, слишком молод для вождя племени, но он славился своим умом, уравновешенным характером и одновременно быстротой реакции, и Айвор доверял ему больше, чем многим другим.

— Авен, — сразу, безо всякой преамбулы, начал Каллион, — когда мы выступаем? Мне следует объявить охоту или нет?

— Пока подожди. Хотя бы до конца сегодняшнего дня. Кектар вчера очень удачно поохотился, так что милости просим к нам, если тебе нужно мясо.

— Непременно заеду. А как насчет…

— Я скоро пошлю к тебе гонцов-обри с вестями о результатах Большого Совета и, возможно, попрошу тебя прибыть к нам в лагерь уже сегодня ночью. Я специально отложил нашу встречу на столь поздний час, надеясь, что Ливон успеет вернуться с новостями из Парас Дерваля.