Гобелены Фьонавара

И с этими словами она отвернулась, но сердце ее осталось с ним. Посмотрела на неподвижную птицу, Дитя Света и Тьмы. Затем взмахнула своими длинными, грациозными руками и пропела магическое слово, чтобы создать пространство, по которому он сможет перелететь через Страну Теней. Она сотворила для Дариена коридор, расщелину в туманах времени, клубящихся над Данилотом, и смотрела внутренним взором, как он полетел на север по этому коридору, над холмом Атронель, и дальше, и наконец вылетел из него над рекой Селин, где она потеряла его из виду.

Это заняло много времени. Ланселот ждал, стоя рядом с ней, и хранил молчание. Он видел, как начался полет Дариена, но, когда филин отлетел на некоторое расстояние к северу над разноцветными листьями рощи, глаза смертного не могли следовать за ним. Он ждал, зная, среди многих других вещей, что дальше он не сможет следовать за сыном Джиневры, что это последняя услуга, которую он сможет ему оказать. Это было грустно.

Стоя рядом с Лейзе, пока бледное солнце поднималось в небе все выше, он ощущал свинцовую усталость и немалую боль. Луга источали ароматную свежесть, в лесу неподалеку пели птицы. Он слышал журчание воды. Не совсем сознавая, что делает, он опустился на траву у ног женщины. А затем в трансе, наполовину рожденном Данилотом, а наполовину смертельной усталостью, лег и уснул.

Когда филин вылетел за пределы северных границ ее страны и она потеряла его из виду за туманом, Лейзе позволила своему сознанию вернуться назад, туда, где она стояла. Только что миновал полдень, и было так светло, как только может здесь быть. Но она тоже чувствовала себя очень усталой. То, что она только что сделала, было нелегко, и тем более тяжело для жительницы Лебединой марки, неизбежно ощутившей эхо зла.

Она посмотрела сверху на человека, крепко спящего рядом с ней. Теперь в ее сердце царил покой, примирение с тем, что произошло с ней у вод Фейтала. Она знала, что он не останется, если только она не привяжет его магией этого места, а этого она делать не собиралась.

Только одно могла она себе позволить. Лейзе долго смотрела в лицо спящего, чтобы сохранить его в памяти сердца. Затем легла рядом с ним на мягкую, душистую траву и положила ладонь на его обожженную руку. Только и всего, ведь ее гордость не позволила бы ей пойти дальше. И, связанная с ним таким образом переплетением пальцев на время этого слишком короткого летнего послеполуденного отдыха, она заснула в тот единственный раз рядом с Ланселотом, которого полюбила.

Они проспали до вечера, и в тихом покое Данилота никто не приближался к ним, даже сны, и не тревожил их. Далеко на востоке, за маячившим вдали барьером гор, гномы Банир Лок и Банир Тал ожидали заката и решения своего Хрустального озера. Ближе, на широкой Равнине, гном, житель Эриду и изгнанник дальри добрались до лагеря Верховного правителя и встретили радушный прием, а потом армия выступила в последний переход к Гуиниру и восточным границам Страны Теней.

А к северу от них, спящих, Дариен летел к своему отцу.

Они проснулись одновременно, когда солнце село. В сумерках Ланселот смотрел на нее и видел, как блестят ее глаза и волосы рядом с ним, прекрасные и странные. Он посмотрел на ее длинные пальцы, переплетенные с его собственными. На мгновение прикрыл глаза и позволил погрузиться в последние мгновения этого глубокого покоя, словно в волны прибоя. Волны отлива.

Затем, очень осторожно, он высвободил руку. Оба молчали. Он встал. Трава и листья ближайших деревьев слабо фосфоресцировали, словно растения Данилота неохотно расставались со светом. Такое же мерцание он видел в глазах Лейзе и в ореоле вокруг ее волос. В его памяти возникло эхо многих вещей, воспоминания. Он постарался не дать ей заметить этого.

Ланселот помог Лейзе встать. Медленно сияние света померкло — сияние листьев и травы, а затем, в последнюю очередь, самой Лейзе. Она повернулась на запад и протянула руку. Он посмотрел туда, куда она указывала, и увидел звезду.

— Лориэль, — сказала она. — Мы назвали эту вечернюю звезду в ее честь. — И запела. Он слушал, а потом заплакал, по многим причинам.

Когда ее песнь закончилась, она обернулась и увидела его слезы. Но ничего не сказала, и он тоже не заговорил. Она повела его на север через Данилот, защищая своим присутствием от тумана и петель времени. Они шли всю ночь. Лейзе повела его через Атронель, мимо Хрустального Трона, а затем вниз по другому склону, и Ланселот Озерный стал первым смертным, который поднялся на холм светлых альвов.

Через какое-то время они пришли к озеру Селин, заливу, глубоко вдающемуся в Данилот, и пошли по его берегу на север, не потому что так было быстрее или легче, а потому что она любила это место и хотела, чтобы он его увидел. Вдоль берега цвели ночные цветы, отдавая свой аромат, а над водой он видел странные, ускользающие фигуры, танцующие на волнах, и слышал неумолкающую музыку.