Гоблины

Сил было маловато, поэтому сделав ставку на ловкость, я двигался с максимально доступной скоростью, стремясь зайти за спину, выйти под левую руку, избегая зоны поражения ятагана. На крохотном, доступном нам пятачке, это было сравни подвигу. Но отсутствие выбора творит чудеса. Время шло, а орк только пару раз успел подловить меня и дать понять разницу между нами. В остальном я успешно затягивал поединок, оттягивая на себя одного противника и позволяя шаманам и армии разобраться с остальными.

И шаманы действовали.

Так против одержимого разогнавшего отряд Рохли, выступил призванный дух огромного медведя. Попросту придавив своей полупрозрачной тушей и игнорируя любые попытки в «честный бой», он рвал тело орка зубами и когтями. При таком раскладе, как там умел одержимый в фехтование, становилось не важно.

Против второго орка, появился маленький дух гоблина в невнятном тряпье. Несмотря на невыразительную внешность, далёкий предок моего шамана-аристократа весьма ловко провёл свой бой. Прыгнув под ноги противнику, он проскользнул меж ними и полоснул маленьким кинжалом по спине. Призрачный клинок легко миновал доспехи и заставил орка согнуться в приступе боли. Еще пара стремительных ударов из непредсказуемых направлений. И вот одержимый лежит на полу, пускает сквозь забрало пену и в целом выглядит слегка отравленным. А призванный дух гоблина-вора, пропустивший таки один удар, медленно развоплощается.

С третьим призывом повезло меньше. Появившийся призрак чего-то гуманоидно-жабоподобного скастовал на всех «болотное благословение», повышающее мораль и скорость при бое на болоте. Потом ткнул орка корягой в грудь. И бесславно развоплотился от первого же удара. Однако творящееся недоразумение, дало Марселю время опустошить пузырёк с зельем, восстановив здоровье, и с новыми силами броситься в бой. Ещё и с удвоенной группой поддержки в лице освободившейся команды гноллов. Более того, получив мои пояснения о типе противника, Марсель существенно перестроил тактику и стал делать ставку на неповоротливость орка, стремясь зайти со спины и избегая честно скрестить клинки.

Прошло не больше минуты. А трое из четырёх одержимых были мертвы. На башне остался только один противник, мой. Не смотря на все старания, изрядную ловкость и осознание с кем сражаюсь, я проигрывал. Не помогала скорость и заходы за спину. Орк всё равно легко парировал удары или принимал их на прочные пластины доспехов. Без труда разгадав мою тактику, он перестал крутиться в попытке угнаться за мной и просто бил в то место где я ещё только планировал появиться. И попадал.

Адреналин позволял игнорировать боль. Но с ранами уходило здоровье и скорость. Я становился медленнее. Единственное преимущество — ловкость, значило всё меньше. Враг проанализировал меня. Приспособился. И аккуратно подводил к неизбежному финалу. Я проигрывал.

В отличие от Марселя, я не мог рассчитывать ни на навыки владения оружием, ни на отвлекающую врага группу поддержки. Шансы на победу исчезли.

Получив очередной удар, я растянулся на залитом кровью полу и больше не смог встать. Не оставалось иного способа честно окончить поединок, кроме как дать себя убить. Да, конечно, можно было нарушить не объявленные правила и приказать войскам атаковать моего визави. Но почему-то, делать этого не хотелось. В конце концов, для неумирающего игрока, смерть всего лишь условность. Получив смертельный удар, я тут же воскресну в точке возрождения. В моём случае привязанной к моему же замку. Поэтому перевернувшись на спину, я просто ждал последнего, добивающего удара.

Но вместо этого снова получил направленный на шею ятаган. Как обозначение собственного поражения.

После, орк убрал оружие, обвёл вокруг грустным взглядом. И безвольной куклой осел на пол. Душа рыцаря покинула это место. А в закованном в броню теле не осталось никого. Только груда мяса, что всё ещё почему-то дышала. Душа орка так же давно была не здесь.

Не трудно было понять, что двигало одержимым. Он, рыцарь попавший в гущу сражения между двумя варварами, какое ему дело до того кто из нас победит? Лишь сила магии призвавшая его в тело орка заставляла атаковать. Но эта сила исчезла. Пока мы дрались, барон, в сопровождении десятка арбалетчиков и единственного латника, бежал с поля боя. Потеряв всё, включая доверие своих подчинённых и не добившись успеха, он отступил от замка в разграбленный город. А с ним исчезла и сила принуждения к бою. Освобождённый же, рыцарь просто ушёл, предварительно победив в поединке. Добивать меня он просто не посчитал нужным.

V

Низкие иссиня чёрные тучи разродились крупными каплями дождя. Падая, разбиваясь о камни и обращаясь в брызги, они создавали мерный приятный слуху перестук. Охлаждали разгорячённое тело попадая на кожу. Внушали своей неприветливостью отрешённое спокойствие и странным образом отгоняли неприятные мысли.

Мы вновь потеряли слишком много бойцов. Четырнадцать воинов. Треть от вступивших в бой. Но жертва не была напрасной. Барон был практически разбит. Отброшен от стен. Лишён возможности атаковать.