Гоблины дальнего космоса

  Вообще-то бой внутри корабля - это нонсенс. Все решает перестрелка в космосе на дистанциях недостижимых даже для ригвела. Потому-то защитных систем внутри бронированного корпуса обычно не бывает. Есть только абордажная команда - для контроля сдавшегося вражеского судна или для высадки на планету. В Республике абордажная команда - это роботы. С абордажной командой негуманоидов мы, по-видимому, дрались сейчас. Но всё же как-то поспокойней станет, когда командный пункт займем. Мало ли какие у капитана есть системы на случай бунта команды, например.

  А в теле все та же неестественная легкость и мышцы слушаются быстрей, чем обычно. На выходе из коридора, ведущего вглубь корабля, меня встретило сразу несколько 'мохнатцев'. Средний блокировал удар топора, держа ригвел руками за оба конца. Но ригвел переломился, и лезвие угодило ему прямо в лицо. Того урода, что справа, я отбросил в сторону ударом ноги в грудь. Ригвелом он орудовал как-то слишком неторопливо - или мне только показалось, когда я на взводе, мне все кажутся чуть медлительными. Тут на ушибленного негуманоида и налетел кто-то из подоспевших гоблинов. А тот 'мохнатец', что приближался ко мне слева, получил мах топором снизу, подрубивший ему ногу. Штык урода скользнул по моей кольчуге, но вреда не причинил.

  Их оставалось на проходе еще двое, и один не выдержал, разрядил в меня ригвел. Я скорее почувствовал, чем увидел, что он собирается делать, и резко дернулся в сторону. И тут второй достал меня штыком прямо в правый глаз... Боль пронзила голову, но руки все же дернулись и отбили ригвел в сторону лезвием топора. Киска светлой змейкой проскользнула под топорищем моей секиры и всадила штырь противнику тоже в глазницу. Тот дернулся, заорал и выпустил ригвел. С другой стороны подбежали гоблины и набросились на мохнатого стрелка.

  Я тихо присел на пол. Левый, целый глаз почему-то не закрывался. Автоаптечка уже ввела обезболивающее и оно начинало действовать. Но вместе с болью уходило и ощущение легкости, приподнятости, двигавшее ранее мной. Захотелось спать. Что-то стекало от глазницы по щеке и ниже. Штык, как мне позже сказал Иннокентий, вошел не очень глубоко. А пока надо мной склонилась Киска и выдавила белое сметанообразное лекарство из тюбика прямо на остатки глаза. Один за другим протопали гоблины в проход, к которому рвался я. Старший из них - не по годам, но по риску - Жоржи что-то кричал и размахивал рукой, направляя. У некоторых были в руках трофейные ригвелы, ими они вскроют любые двери.

  - Отдыхай, граф, - прозвучал голос Горбача по личной связи. - 'Мохнатцы' почти добиты, если что вдруг особенное случится, я тебя позову. - Видно ему уже сказали, что со мной приключилось.

  Киска присела рядом, и я заснул у нее на плече.

  *

  Пришел в себя укрытый белой простынкой и почему-то голый. Интересно, кто меня раздевал? Я лежал в той самой уютной комнатушке, где мы с Киской ночевали последнее время. На стене над моей головой все также умиротворяющее висел топор - увидев его, почувствовал себя совсем как дома. От лекарств глазница перестала болеть, вдобавок, как я понял на ощупь, ее закрывал 'дышащий' пластырь. Рядом с кроватью аккуратно расположилось мое оружие и Кискин штырь. Как я потом узнал, мой сон слегка усилили и транспортировали меня на землю для отдыха.

  В комнате нас было двое. Увидев, что я проснулся, Киска подошла с тарелкой чего-то аппетитно пахнущего в руках, присела рядом и начала кормить меня из ложечки. Ясное дело, я мог двигаться и сам - современные лекарства быстро ставят на ноги. Но в том чтобы лежать и даже ложки ко рту не поднести всегда находил особый шарм. А вот Киске это раньше не нравилось, и она меня еще ни разу не баловала таким 'извращением', даже в наши лучшие дни.

  Потом она ненадолго вышла. На меня окончательно накатило бодрое самочувствие, а, пройдясь по комнате, обнаружил, что голова не кружится не только лежа. За несколько минут я даже успел чуть заждаться, предвкушая... Когда услышал ее возвращающиеся шаги, то не стал одеваться, лишь опять лег под белую ткань. И оказался прав. Киска появилась в легком халатике, через который четко проступали очертания сосков. А затем сбросила его. Ослепительно белые шелковистые волосы и белые груди. Алые губки, розовые соски и... В общем в тот день она побывала и в позе кошки, хотя до того всегда говорила, что это унижает достоинство женщины.

  *