Гоблины дальнего космоса

  Внезапно дверь в бокс отъезжает в сторону, и полумрак сменяется ярким светом. Агнесса щурится и пытается разглядеть новый ужас, который ее несомненно ожидает. Сквозь ресницы сначала виден фрагмент 'зеркального' доспеха с двумя кроваво-красными полосками и одной белой, их обладатель наклоняется, и она различает испещренное шрамами лицо:

  - Мэм. Все будет хорошо, мэм. Вы теперь среди гоблинов.

  * * *

  Мои уцелевшие приближенные отдавали честь праху погибших на флагманском линкоре. Ракеты уносят боксы с пеплом в сторону ближайшей звезды, чтобы погребальные конструкции метеорами растаяли в ее огне. Провожая их взглядом, задумываюсь о собственной судьбе и судьбе моего окружения: вот и нет самого молодого из нас, а ведь он только начал входить во вкус реальной жизни... Да, мы победили, но без производства МеЗДЛай Империя - ничто. А выселение для строительства синтезатора МеЗДЛай целой планеты - мало того, что это технически сложная и длительная процедура, так еще и неизвестно, как воспримут ее перипетии жители и, в особенности, их родственники в рядах нашей армии. Традиция поколений подчиняющихся монаршей воле еще не скоро будет сформирована. И если в состоянии войны люди готовы 'принять' многое, то после победы, в 'мирное' время нам, скорее всего, придется переламывать молчаливый саботаж. Другая возможность добыть синтезатор - захват в ходе новой войны, жертвой которой может стать любой из моих друзей и других гоблинов.

  Но есть все же светлая полоса среди мрачных перспектив - Старик, которого мы внутренне уже похоронили, избегнул печальной участи Валькирии, Горбача и многих других. Хотя его спасательная капсула не катапультировалась, она единственная из всех капсул корабля не была уничтожена взрывом, а лишь выброшена далеко в космос. И вот наш старина, физически почти не пострадавший, сидит в обнимку с Лисой чуть в отдалении от остальных прямо на прогулочной палубе линкора.

  - Что-то Лиса не сильно горюет о Горбаче, - бурчит Серый. - Плетей бы ей за аморальное поведение.

  - Не трогайте их, - шепчу я. - Ее честь будет теперь заботой Старика. Вы же мне доказывали, что нельзя возрождать в игре древний обычай сжигания жены вместе с погибшим мужем... Да и не успела она официально стать женой Горбача, - добавляет, подумав, мое императорское величество. - Пусть Лиса утешит Старика. Вы что не видите, он переживает смерть каждого нашего друга едва ли не тяжелее нас самих.

  И мне не возражают. Лишь Плывун, взмахнув рукой, комментирует:

  - Ну, тогда и я уступлю домогательствам.

  Некоторые удивленно вскидывают брови, но я-то в курсе - Ронита положила глаз на графа и ради него даже стала честно следовать Законам, прекратив постоянно нарываться на дисциплинарные взыскания.

  Допивая мед, гоблины постепенно расходятся. Позади наш самый трудный день.

  *

  После битвы Фрэд Аакинг посетил мой сон в третий раз, хотя поначалу я не понял этого. Давненько уже подобный персонаж не приходил в мое забытье. Чаще же всего я вообще не помнил наутро, снилось ли что-нибудь. Но в ту ночь, после стольких смертей, психика не удержалась в привычной колее.

  Бесплотным духом, хотя и ощущающим свое прозрачное тело в человеческих очертаниях, я вынырнул в сновидение из беспамятства и воспарил почти над самой вечно неспокойной, пахнущей утренней свежестью гладью моря. Клочьями пуха зависли над бескрайним простором облака. Вдали, там, где едва заметной чертой горизонта море вливается в небесную высь, темнели, медленно сближаясь, две точки, росли, обретая знакомые очертания. А желтое солнце яростно светило с высоты недосягаемых небес, жгло и безжалостно слепило слезящиеся глаза...

  И вот они уже ближе, две точки, нет - два древних водоплавающих корабля увитые ненавистью плыли навстречу друг другу. Я различал искаженные страданием и злобой лица людей, снующих на вантах и корме. Из узких бойниц бронзовые, пузатые пушки извергали дым и пламя, а затем, словно испугавшись содеяннаго, вздрагивали и подавались внутрь трюмов.

  На капитанском мостике, выряженный в яркий антикварный камзол и треугольную шляпу, распоряжался мой старый знакомец Фрэдди. Я подлетел поближе, в ожидании очередного долгого разговора. Аакинг явно заметил меня, невидимого остальным, но лишь досадливо отмахнулся рукой:

  - Ты хочешь уподобить человечество этим двум кораблям? Тогда лети, займи место второго капитана, его тело с радостью примет твой дух.

  И я покинул министра, все же не решаясь последовать его совету. Хотя соблазн в собственном сне наконец победить Фрэда был велик. Но бой продолжался и без моего участия.

  Ядра, со свистом рассекали воздух, рвали паруса и снасти, трощили реи, увечили корпуса и настигали на палубах людей. А те, крохотные, жалкие фигурки, раз за разом с криком срывающиеся во мрачные глубины океана, навстречу серым плавникам акул, с упорством обреченных наводили жерла извергающих смерть орудий. И вот уж дым рвется из глубин корабельных трюмов, этот предвестник всепожирающего пламени серыми клочьями заволакивает все вокруг. Здесь не было ни побежденных, ни победителей.