Гоблины. Сизифов труд

Но сказка закончилась так же внезапно, как и началась. Ленка неожиданно погрустнела. «Устала, ножки болят, не могу идти», — капризно отвечала она на расспросы встревоженной матери. Настроение у Катерины тут же упало, и она с ужасом подумала о том, что такая внезапная усталость служит симптомом лейкоза. Ни о чем другом Катя теперь и думать не могла. События последнего месяца фрагментами оживали в ее голове, не складываясь в реальную картинку. Единственной реальностью оставалась Ленка, которую муж сейчас нес на руках. И Катерине казалось, что она была готова буквально на всё, лишь бы спасти дочь…

…От ужина дочка отказалась и уснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки. В знак солидарности с больной сестрой пораньше сегодня улегся и Максим. Расстроенная Катя погасила в их комнате свет и вернулась к мужу.

— Спит?

— Спит, — кивнула Катерина и устало потянулась за сигаретами.

— Да погоди ты психовать! Может, она устала только потому, что набегалась за день?

— Может, и так, а может, и по-другому, — голос Кати звучал отрешенно, бесстрастно. — Неужели ты не понимаешь, что…

— Стоп! — резко осадил ее Борис. — Прежде всего, я предлагаю тебе успокоиться и трезво взглянуть на ситуацию!.. Успокоилась? Отлично. А теперь скажи, что ты решила?

— Что я могу решать, когда от меня ничего не зависит? Всё идет как идет.

— Но ты же сама читала в Интернете, что детские лейкозы лучше всего лечат в Германии. Вот и доктор Шварцкопф… или как его там… говорит…

— Борис! Шестьдесят пять тысяч евро! И это только за саму операцию! А сколько времени уйдет на восстановительный курс, не берется сказать никто!

— Значит, сначала будет шестьдесят пять. И сколько потребуется — потом.

— Примерно шестьдесят пять стоит наша питерская квартира. А где мы возьмем остальное?

— Достанем. Заработаем. Вернее, я достану и заработаю.

— Как?

— Руками. Если получится, то и головой.

Смутная тревога плеснулась в глазах Катерины.

— Борис, в последнее время меня не покидает чувство страха.

— За Ленку? Ну, разумеется.

— Не только за Ленку. Но еще и за нашу семью. Персонально за тебя.

— В таком разе я предлагаю разделить ответственность, — не слишком весело усмехнулся Бугаец. — Ты будешь бояться за семью. А персонально за себя я буду бояться самостоятельно. Договорились?

— По-твоему, это смешно? — печально покачала головой Катя.

— По-моему, это разумно. Ну, так что ты решила?

Катерина молчала. О том, что пересадка костного мозга является «последней надеждой» для больных с тяжелыми формами рака крови, она знала. Но до тех пор, пока у нее оставалась пусть крохотная надежда на то, что диагноз в последний момент может подвергнуться корректировке, она и слышать не хотела о трансплантации.

— Давай не будем торопить события? — наконец выдавила она. — В конце концов, диагноз окончательно еще не поставлен.

— Мне кажется, ты просто всеми силами оттягиваешь час принятия решения, — пожал плечами Борис. — Хотя в глубине души, сама для себя, давно всё решила.

И в этот момент у Бугайца зазвонил телефон.

— Рад тебя слышать, чертяка!.. Что? Нет, не разбудил, здесь же время на минус два от вашего. Что? Ну да, от нашего… Ленка? — Бугаец покосился на жену. — Нормально Ленка… Нет-нет, даже немного получше… Вот и я говорю… Серый, погодь секундочку, я только на балкон выйду. А то здесь, в номере, прием хреновый… Во-во. А еще говорят: заграница, высокие технологии… Я сейчас!

Борис торопливо вышел на балкон и плотно прикрыл за собой дверь…

* * *

— …От этого твоего Харлама слышно чего? Работа будет?

— Вроде как. Но недельки через две-три, не раньше.

— Фигово. Бабки край как нужны.

— Извини, дружище, то мой косяк. С негром с этим. Думал, играючись, в ресторан зайти. Вот и зашел — супу выпил.

— А с Сидором что?

— Не переживай, там всё по-людски. Аванс жене его отписал, так что не под забором закопали. Опять же семья какое-то время без щей не останется. Правда, катер национализировали. С-суки!

— Теперь какой-нибудь полкан ментовский рассекать станет.

— Ну, это к гадалке не ходи.

— А пока Харлам телится, какой другой халтуры часом не предвидится?

— Да общался я тут давеча с нашей доброй милицейской феей.

— И что?

— В принципе, есть одна темка. Вот только мутная и не шибко дорогая.

— Не шибко — это как?

— Штук 15–20, думаю, стрясти можно.