Гоблины. Сизифов труд

— Вот и слава богу. А то я тут недавно поймал себя на мысли, что постепенно начинаю свыкаться с коммунальным сосуществованием с этим бомжом. Что ж, за последние дни это, пожалуй, единственная позитивная новость. Евгений, а где у нас Андрей Иванович? Я что-то никак не могу до него дозвониться.

— Он звонил где-то с час назад. Сказал, что уехал куда-то за город, на встречу с источником и сегодня, скорее всего, в конторе больше не объявится. Да, и Иоланта Николаевна вместе с ним.

— Очень интересно. — Удивлению Жмыха не было предела. — А меня, значит, поставить в известность они не сочли нужным? Очень интересно.

Оскорбленный столь откровенным игнорированием своей персоны начальник, бурча что-то себе под нос, удалился. Вслед за ним выскочил и Тарас, спеша поделиться судьбоносной новостью с Иваном Демидовичем.

— Он так и сказал: «На встречу с источником»? — уточнила у Крутова Наташа, изо всех сил стараясь говорить бодро.

— Дословно он сказал: «Убыли на внезапно назначенную встречу с источником». А что?

— Да так. Ничего…

Так, да не так. Были времена, когда именно с такой, слово в слово, немудреной формулировочкой Наташа с Андреем подрывались с работы и ехали к ней на квартиру на Ленинский. И там отрывались-зажигали по полной: розы, свечи, шампанское, трах до одури… Нет, конечно, самых разных трахарей-пахарей у Северовой и тогда, и сейчас имелось в избытке. Только намекни — сразу примчатся. Невзирая на наличие жен, детей, матерей. Наплевав на бизнес или службу. Некоторые даже всерьез предлагали ей «кошелек и руку», вот только «за сердце» разговоры как-то не складывались. Но чаще всего дело ограничивалось исключительно «кошельком». Наташа не считала для себя унизительным брать деньги от «любовников на раз-два», но и не настаивала на обязательных подарках. Перебирая одного за другим, она словно бы искала того самого, единственного, с которым ей было бы легко и комфортно — и днем и ночью. Но таковые на ее пути категорически попадаться не хотели. Что-то очень близкое к своему идеалу Наташа разглядела разве что в Андрее. Неудивительно, что о тех, пускай относительно нечастых, встречах у Северовой до сих пор оставались самые светлые воспоминания. Тем обиднее было сознавать, что Мешок, ничуть не стесняясь и фактически на ее глазах, взялся заменить былые воспоминания на новые сиюминутные ощущения.

«Кобелина! Гад такой! — отчаянно злясь, думала Наташа. — И мать-одиночка тоже хороша! На ходу колготки рвет!» Она вдруг поняла, что всё это время продолжает нервно тереть пальцами пылающие от волнения щеки. И поспешив придать лицу оттенок полного равнодушия («Еще не хватало, чтобы Крутов что-то заподозрил!»), Северова с остервенением продолжила колотить по клавиатуре. Богу Богово, кесарю кесарево, а Мешку…

«Гад! Гад такой! Ты у меня еще попомнишь добрую милицейскую фею!!!»

Кронштадт,

Якорная площадь,

12 августа 2009 года,

среда, 17:45 мск

Давно, бесконечно давно не было Ольге так легко и радостно как сейчас. Ощущая себя школьницей, сбежавшей со скучного урока, в глубине души она снова и снова благодарила Андрея, подарившего ей давно забытое ощущение детства и беззаботного ребячества.

На удивление быстро доехав до Кронштадта (всё сегодня было за них, даже наличие отсутствия пробок на Приморском шоссе), они оставили машину неподалеку от Итальянского пруда и отправились бесцельно шататься по дивному, очень уютному и удивительно красивому городу-острову. И за пару часов обошли его практически полностью.

Постояли на Синем и Макаровском мостах. Рискуя переломать ноги, спустились с последнего в глубокий овраг и прогулялись по узеньким тропинкам. Залезали на пушку у входа в Морской кадетский корпус. Топтали траву в Петровском парке. Ходили к Провиантским складам, в потрепанных временем постройках которых отыскали сходство с питерской Новой Голландией. Замирали у собора Владимирской иконы Божией Матери. А когда с непривычки совсем выбились из сил, вернулись к сердцу города — на Якорную площадь, засев в маленьком летнем кафе с видом на величественный Морской собор.

Пока перекусывали, беззаботно болтали о всякой всячине, большей частью легкомысленной и непритязательной. Соревнуясь в остроумии, подтрунивали друг над другом, хохотали как ненормальные. Но постепенно разговор неминуемо скатывался в сторону, будь она неладна, работы. И, как водится в общении двух ментов, да еще и в общении «по-сухому», начав за здравие, кончили за упокой. К тому моменту, как они попросили повторить кофе, Андрей вдруг совсем разоткровенничался и доверительно поведал Ольге ТАКОЕ, от чего прическа на голове неминуемо встала бы дыбом. Хорошо еще, что сегодня Прилепина, поленившись делать укладку, была с распущенными волосами.

— …Так что отныне, Ольга, я окончательно укрепился во мнении, что в нашем некогда славном подразделении, как это ни прискорбно сознавать, завелся «крот», — закончил свой невеселый монолог Андрей и преувеличенно тщательно взялся собирать с лацканов кителя невидимые ниточки