Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Брось, тут уж ничего не поделаешь: старость не радость. Ну, куда теперь? Обратно в контору?

– В контору, – вздохнул Виталий. – Но! Только через гастроном.

– Понял. Сделаем…

Глава вторая Социальная помощница

Санкт-Петербург,

22 июня 2009 года,

понедельник, 10:16 мск

Ольга неторопливо прохаживалась возле памятника Фёдору Михайловичу. «Задумчивому Достоевскому», как она его сама для себя окрестила. С некоторых пор небольшая площадка вокруг этого напрочь лишенного помпезности монумента сделалась традиционным местом паломничества питерских бомжей и бездомных псин. К слову, последние были еще и «набожными». По крайней мере Ольга неоднократно была свидетельницей того, как местные дворняги начинали истово завывать при первых звуках колоколов церкви Владимирской иконы Божьей Матери. Словом, Федор Михайлович, даже в бронзовом своем облачении, продолжал, словно магнитом, притягивать к себе униженных и оскорбленных.

Нынешний понедельник в определенном смысле являлся судьбоносно-поворотным, будучи первым днем ее работы в подразделении «гоблинов». Андрей сдержал слово и на официальный перевод из «карманного» ушло ровно две недели. Для столь неповоротливой конторы, коей являлся питерский Главк, то было поистине сверхзвуковой скоростью. Правда, мстительный Антон Николаевич успел-таки приказом наложить на Прилепину обещанное взыскание. Так что теперь с этим волчьим не билетом, но талоном предложенной должности старшего оперуполномоченного придётся ждать, минимум, полгода. Эта, в принципе, сущая ерунда в терминологии составляла однако весьма солидную разницу в должностных окладах. Но падать в ноги к Маклакову и, унижаясь, молить о прощении Ольга, естественно, не стала. Оно, конечно: «Дух мудрит, а деньга велит». И все-таки то был немного не тот случай, когда из-за денег можно наступить на горло собственной песне.

Мешок запаздывал. Нелучшая для рядового мужчины черта, но для руководящего состава простительная. Опять же, в милиции всё равно как в армии: опер стоит (сидит, курит, пьет) – служба идет. Памятуя о запальчиво вброшенном Андреем обещании «гардеробной вольницы», в наряде Ольги ныне угадывались элементы небрежной раскованности. Не то чтобы он смотрелся откровенно-вызывающе, но был решён в строгом соответствии с установившейся жаркой погодой. Проходящие мимо неё мужчины невольно сдерживали шаг, заглядываясь, и подобная реакция льстила Ольге необычайно. Работая в карманной тяге, на такой неподдельный интерес к своей особе рассчитывать не приходилось.

– …Тысяча извинений! – невесть откуда возник Андрей и клятвенно приложил руку к груди. – Никак не мог найти место, где приткнуться.

– Ничего страшного, – великодушно простила Ольга. – Тем более что погода сегодня – загляденье!

– Есть такое дело. Ну что, поехали?

– А разве у нас есть альтернатива?

– Увы, нет, – вздыхая, подтвердил начальник. И, исподволь глянув, добавил: – Но, если честно, жаль.

Они свернули в Щербаков переулок и, пройдя метров пятьдесят, загрузились в машину.

– М-да, боюсь, сегодня работа нашего трудового коллектива будет парализована, – усмехнулся Андрей, выруливая на Загородный. – Или деморализована. Что почти одно и то же.

– Это почему?

– Все будут перетирать и обсуждать вас.

– Вот уж не думала, что работу элитного спецподразделения столь легко парализовать, – улыбнулась Ольга.

– А как вы хотите? Мои штрафники истосковались по женскому обществу.

– Но, помнится, вы говорили, что в отделе служит еще какая-то дама-аналитик?

– О, Натаха – это особый случай! Если сказать по-армейски грубо и кратко: эта маркитантка – пассажир не из нашего обоза.

– Ах, так вот какую должность вы собираетесь на меня примерить? Прелестно, всю жизнь мечтала о карьере маркитантки. А какая разновидность будет предложена мне – кантиньерка или вивандьерка?

– Извините, я не вполне правильно выразился.

– Извиняться перед подчиненным есть признак слабости и малодушия. Кстати, а почему мне до сих пор не завязали глаза?

– Зачем?

– А вдруг я не выдержу испытательного срока? Но при этом буду знать месторасположение конспиративной квартиры. Что на этот счет говорит приказ с двумя нулями?

– А приказ с двумя нулями гласит, – подыграл ей Андрей, – что в таком случае сотрудник подлежит обязательной ликвидации.

– Ну, тогда считайте, что у меня появился дополнительный стимул к работе, – рассмеялась Ольга, и в этот момент мобильник Мешка разродился Корнелюком из «Бандитского Петербурга».

– Слушаю тебя, Гриша… Уже закончили? Что-то они быстро сегодня… Вы служебным ушли? Без эксцессов?.. Молодца! Всё, дуйте с ним в аэропорт и обязательно дождитесь, пока клиент пройдет регистрацию… После сразу отзвонитесь Тарасу, сегодня он дежурный…

Андрей отключил трубку и весело глянул на Ольгу:

– Гипс, слава богу, снимают. А клиент, соответственно, улетает.

– А что за клиент?

– Сложный…

* * *