Год 1942

Напечатаны статьи военачальников, очерки, рассказы писателей, стихи, корреспонденции журналистов. Привлекает внимание статья командира танкового корпуса генерала А. И. Лизюкова "Сталинская гвардия". Незадолго до праздника мы стали искать автора для статьи о гвардии. Как раз в это время прибыл с Юго-Западного фронта в Москву Лизюков. Имя его было хорошо известно. О подвиге Лизюкова в первые дни войны у Борисова, на Березине, спасшего тысячи советских воинов от окружения и гибели, сложились легенды. Лизюкову одному из первых военачальников 5 августа отдельным Указом Президиума Верховного Совета было присвоено звание Героя Советского Союза. В битве за Москву он командовал знаменитой 1-й Московской мотострелковой дивизией. О нем много писали, не раз имя Лизюкова появлялось и на страницах "Красной звезды". Лизюков был человеком образованным, большой эрудиции; закончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, затем преподавал. Еще в 1927 году в аттестации Лизюкова было записано, что он занимается военно-литературной работой, даже писал стихи. Словом, лучшего автора для задуманной нами темы и не надо.

Пригласили Лизюкова в редакцию. Зашел ко мне человек среднего роста, плотный, с живым быстрым взглядом и ранней лысиной, увеличивавшей лоб, но совсем не старившей его. Поздоровались, и я с ходу спрашиваю:

- Александр Ильич, получили наши поздравления?

Лизюков сделал недоуменное лицо и, как мне показалось, чуть растерянным голосом, не зная, что я имею в виду, спрашивает:

- Какое?.. С чем поздравление?.. Нет, не получал...

А я имел в виду прежде всего очерк "Полковник Лизюков", опубликованный в "Красной звезде" сразу же после присвоения ему звания Героя. Кстати, хорошо помню дискуссию о названии очерка. Когда мне принесли верстку, над ним стоял заголовок броский, патетический. Но я его зачеркнул и поставил новый: "Полковник Лизюков": пусть, мол, знакомые обрадуются, а незнакомые запомнят это имя, выделенное в заголовке крупным шрифтом. Имел я в виду и передовую статью в "Красной звезде" - "Наша гвардия", посвященную преобразованию первых дивизий, в том числе и 1-й Московской, в гвардейские, где тоже много добрых слов было сказано о Лизюкове. Это я ему и объяснил. Лизюков рассмеялся и сказал:

- Читал, читал... А разве в таких случаях благодарят? - пошутил он.

После этого разговора нам нетрудно было уговорить комкора Лизюкова, приехавшего в Москву всего на несколько дней, написать статью для первомайского номера газеты.

О советской гвардии за истекшие полгода у нас было опубликовано немало статей и очерков. Но Лизюков нашел еще, какие-то новые грани этой темы. Любопытна параллель, которую он провел, сравнивая боевые условия, в которых сражались старая гвардия и советская гвардия в Отечественную войну:

"Дни славы гвардии вошли в летопись военных побед короткими наименованиями полей битв - Гавгамелы... Полтава... Аустерлиц... Лейпциг...

Но как ни громкозвучны эти символы смелости и отваги, звезда нашей гвардии лучезарней всего блеска прошлой гвардейской славы. Стоит лишь вдуматься в то, что представляет собой современный бой, чтобы убедиться в полной справедливости этого утверждения...

Не легко, не просто было македонскому копейщику заградить себя щитом от вражеской стрелы или гусару Мюрата проскакать по чистому полю навстречу кавалерии неприятеля. Куда труднее современному бойцу ползти под огнем минометов и автоматов к исходному рубежу или единоборствовать с танком врага. Можно сказать, что если войны прошлого требовали минутного порыва, ослепительной, но короткой, как удар молнии, вспышки отваги, то теперь нужен постоянно действующий героизм, неиссякаемое упорство, идущее из сердца волна за волной, непреходящие стойкость и твердость, равные граниту.

И советская гвардия, закалившаяся в боях, оказалась именно той могучей силой, какая полностью соответствует характеру современных битв".

Хорошая, глубокая статья. Но, увы, это было последнее выступление Лизюкова. Через два месяца, в июльских боях под Воронежем, он трагически погиб, его нашли (и то не сразу) бездыханным в развороченном вражескими снарядами танке, на котором Лизюков, уже на посту командующего 5-й танковой армией, прорывался к одной из своих бригад.

Не могу умолчать о трагической судьбе Лизюкова и в довоенную пору и после войны. В 1939 году его, тогда командира танковой бригады, ни в чем не повинного, честного, ничем не запятнанного коммуниста с девятнадцатого года, репрессировали. Я упоминал, что Александр Ильич любил поэзию и даже сам сочинял стихи. И вот из тюремной камеры он каким-то чудом передал жене, Анастасии Кузьминичне, стихи, написанные на клочке бумаги.

Невозможно в словах передать,

Сколько мне довелось отстрадать,

Отстрадать ни за что и невинно.

Присмотрись-ка ко мне, это видно:

Нет уж прежнего блеска в глазах,

Серебристая седь в волосах.

На морщинах лица, точно шрамы,

Глубоко залегли мои раны.