Год 1943 - «переломный»

Определив, что противник наносит главный удар на Обоянь, командующий Воронежским фронтом, так же как и Рокоссовский на Центральном, решил ответить ударом на удар.

Около 16 часов командующий 1-й танковой армией (6, 31-й танковые, 3-й механизированный корпуса — 638 танков), мирно смотревший кино в штабном клубе, был вызван к телефону ВЧ и получил от генерала Ватутина приказ действовать по варианту № 3: выдвинуть два корпуса на второй оборонительный рубеж 6-й гвардейской армии, «танки в обороне закопать и тщательно замаскировать», одновременно быть готовым с рассветом перейти в контрнаступление в общем направлении на Томаровку. Одновременно в районы Тетеревино и Гостищево направлялись 5-й Сталинградский и 2-й Тацинский гвардейские танковые корпуса с задачей «танки окопать», оборонять назначенные районы, ни при каких обстоятельствах не допустить прорыва противника и к рассвету быть в готовности нанести контрудар в направлении Белгорода. Чтобы не допустить развития наступления врага в северо-восточном направлении, из второго эшелона фронта в район боев выдвигались 69-я армия генерал-лейтенанта В.Д. Крюченкина (107, 111, 183, 270, 305-я стрелковые дивизии — 67 000 человек, 380 орудий, 851 миномет) и 35-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора B.C. Горячева (92, 93, 94 гвардейские дивизии). Для предотвращения прорыва противника в северо-западном направлении генерал Ватутин усилил оборону 40-й армии, передав ей 192-ю танковую бригаду из 38-й армии.

К полуночи соединения 1-й танковой армии заняли вторую полосу обороны на 30-километровом рубеже от Мелового до Яковлево позади боевых порядков 90-й и 51-й гвардейских стрелковых дивизий. В первом эшелоне развернулись 6-й танковый (200, 22, 112-я танковые, 6-я мотострелковая бригады — 198 танков) и 3-й механизированный (1, 3, 10-я мехбригады, 1-я гвардейская и 49-я танковые бригады — 232 танка) корпуса. Всего в первом эшелоне генерал Катуков имел 432 танка, 158 орудий, 243 миномета, 56 установок М-13. В затылок им выстроился 31-й танковый корпус (237, 242, 100-я танковые бригады — 196 танков, 16 орудий и 13 минометов). В резерве Катукова оставалась 180-я танковая бригада, также изъятая у 38-й армии.

Генерал Ватутин задействовал все свои оперативные резервы.

Однако эпический контрудар тысячи советских танков не состоялся. Маршал бронетанковых войск Катуков сообщает в мемуарах, что наступать с рассветом ему страшно не хотелось:

«К этому времени в 1-й танковой сложилось общее мнение, что наносить танковыми бригадами и корпусами контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно.

Ну, хорошо, мы двинемся на немцев… Но что из этого получится? Ведь их танковые силы не только превосходят наши численно, но и по вооружению обладают значительным преимуществом! Этого никак не сбросишь со счета. Вражеские «тигры» могут бить из своих 88-мм орудий по нашим машинам на расстоянии до 2 километров, находясь вне зоны досягаемости огня 76,2-мм пушек наших тридцатьчетверок. Словом, гитлеровцы в силах с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой. Так следует ли давать им в руки такой козырь? Не лучше ли в этих условиях повременить с контрударом, делать по-прежнему ставку на нашу тщательно подготовленную глубокоэшелонированную оборону?

…Пусть гитлеровцы вязнут, гибнут в нашей обороне. А мы тем временем будем перемалывать вражескую технику и живую силу. А когда мы обескровим их части, разобьем фашистский бронированный кулак, тогда и созреет выгодный момент для нанесения могучего контрудара. Но пока такой момент не наступил.

Эти соображения мы доложили командующему фронтом. Ждали ответа, но не получили его и к исходу ночи. А между тем срок выполнения пункта приказа о контрнаступлении наступил, и нам ничего не оставалось, как выдвинуть танки.

Скрепя сердце я дал приказ о нанесении контрудара. И степь, минуту назад казавшаяся безлюдной, пустынной, наполнилась гулом сотен моторов. Из-за укрытий выползли тридцатьчетверки и, на ходу перестраиваясь в боевой порядок, ринулись на врага…

Уже первые донесения с поля боя под Яковлеве показывали, что мы делаем совсем не то, что надо. Как и следовало ожидать, бригады несли серьезные потери. С болью в сердце я видел с НП, как пылают и коптят тридцатьчетверки».

Далее следует история о внезапном телефонном звонке Сталина командарму, взволнованном рассказе Катукова о том, что «видел на поле боя собственными глазами», и немедленно принятом Верховным Главнокомандующим решении: «Вы наносить контрудар не будете. Об этом вам позвонит Ватутин». Ватутин, разумеется, позвонил и сообщил, что контрудар отменяется.