Год 1944-й. Зарницы победного салюта

— Видим, жинко, видим, — послышались голоса из группы остановившихся возле хаты бойцов.

А их командир сержант Солодов, молодой широкоплечий парень с бронзовыми от загара щеками, покачал головой:

— Везде такое, где ступала нога фашиста. И за околицей — ужасающая картина…

…То, что увидели бойцы в овраге на подходе к селу, заставило сжаться сердце у каждого. Там сотни расстрелянных фашистами жителей — женщин, стариков, детей. Даже засыпать землей не успели… Сколько горя причинили людям фашисты… Есть ли на свете кара за все их злодеяния!

220-й стрелковый полк, в одном из подразделений которого воевал пулеметный расчет сержанта Ефима Солодова, после боя вошел в освобожденное от гитлеровцев волынское село. Здесь бойцам выпала небольшая передышка. Наконец можно хоть немного отдохнуть, плеснуть на себя воды из озерца, которых так много в полесском крае. Кашевары засуетились у походной кухни, а солдаты — кто курил, кто перематывал портянки, кто чистил оружие, готовясь к новому бою.

Только командир полка подполковник Адаменко не отдыхал. Склонясь над картой, он думал. Неподалеку, на их пути, встала водная преграда. Речка хоть и небольшая, но фашисты крепко зацепились за нее. Разведка донесла, что на берегу гитлеровцы отрыли окопы, траншеи, установили огневые точки, проволочные заграждения, минные поля…

Главное для полка — форсировать речку, захватить плацдарм и — дальше вперед. Командиром заранее разработан план преодоления водной преграды, и подразделения уже приступили к его осуществлению.

Ночью саперы доложили, что заканчивают наводить штурмовой мостик через речку. «Кого же послать первым?» И командир вспомнил о сержанте Солодове. Ничего, что молод. Опытный пулеметчик — два года на фронте. В разных переплетах бывал. После ранения вернулся в родной полк, и ему вручили «максим» № 51, который бойцы любовно называли «станкач — гроза фашистов».

Вокруг непроглядная темень, и этим следовало воспользоваться. За такую ночь, хоть как она ни коротка летом, можно успеть многое.

— Сержанта Солодова — в штаб! — передали приказ.

Командир говорил недолго. Задача для Солодова была ясна, и он четко ответил:

— Есть!

Пулеметный расчет и несколько автоматчиков исчезли в темноте, взяв направление к штурмовому мостику.

Чуть забрезжил рассвет, как дружно ударила наша артиллерия.

— Во, молодцы! — невольно любуясь лавиной огня, несущейся в сторону противника, сказал Солодов бойцам расчета, занимавшим огневую озицию на западном берегу реки.

Под прикрытием артиллерии на другой берег стали переправляться роты и батальоны по штурмовому мостику, на лодках, на плотах, пароме.

Но на том берегу противник сосредоточил свежие силы для контратаки. В район переправы цепь за цепью двинулись гитлеровские автоматчики. На их пути занял огневую позицию тщательно замаскированный «станкач» № 51.

— Давай! — скомандовал Солодов, когда гитлеровцы приблизились на предельное расстояние.

«Максим» выплеснул огненные струи метких очередей, которые косили и косили врагов.

Отразив натиск противника, наши подразделения пошли вперед, друг бойцы наткнулись на проволочное заграждение.

— Плащ-палатки! — стараясь перекричать шум боя, приказал сержант.

Пять бойцов — пять плащ-палаток накинуты на «колючку», — и преграда взята.

Но вот наша пехота залегла. Враг повел плотный огонь из дзота, голову не поднимешь. Выбрав удобную позицию, Солодов ударил из «максима» по амбразуре. Пока стрелял — дзот молчал. Прекращали огонь солодовцы — открывали огонь из дзота гитлеровцы. Видимо, они отскакивали от амбразуры, опасаясь прямого попадания. Перестрелка затягивалась. Пехота была лишена возможности продвигаться вперед.

Ефим Солодов наблюдал за ходом боя. Он понимал: надо любой ценой усмирить вражеский пулемет. Сержант взял четыре гранаты, прикрепил их к поясу, а бойцам расчета приказал:

— По амбразуре — огонь!

Пулеметчики припали к «максиму», а сержант пополз в направлении дзота.

— Ну и отчаянный! — с восхищением выдохнул кто-то из бойцов. Они усилили огонь, чтобы не дать возможности гитлеровцам вести ответную стрельбу.

— Ефим, дружище, доберись до этих гадов… — как заклинание, повторял наводчик, не прекращая огня ни на секунду.

И Ефим полз. Приподняв голову, он примерился взглядом — нет, еще не достанет. Ближе надо. Вот молодцы ребята — палят хорошо. Еще немножко… Еще… Пот заливает глаза, локти ободраны в кровь, но боли Ефим не чувствует. Еще… Еще хоть метров десять…

Наконец Солодов прикинул расстояние до дзота — можно! И, приподнявшись, точно рассчитав каждое движение, он уверенно бросил одну за другой четыре гранаты. «Это за них — за ту женщину, что на пепелище, за тех, лежащих в овраге…»

Черный столб дыма окутал сразу замолчавший дзот. «Славно поработал Фимка», — радовались бойцы расчета. А в это время с криком «ура» поднимались наши пехотинцы, врываясь во вражеские траншеи и окопы.