Год 1976, Незаметный разворот

В Губернаторском доме все было гораздо серьезней, потому что финско-германские егеря-дезертиры нашлись именно здесь. Народу тут оказалось гораздо меньше, чем в порту, но это были волчары с боевым опытом трех лет кровавых сражений на истощение, при большом количестве пулеметов, а массивное каменное здание давало противнику значительное преимущество в обороне. И как бы мне ни хотелось высказать Маннергейму и контр-адмиралу Подгурскому все, что накипело на душе, ради этого удовольствия я не собирался потратить ни одной лишней человеческой жизни.

Точку в истории главарей белофинского мятежа тремя залпами главного калибра своего штурмоносца поставила моя Елизавета Дмитриевна, после чего понятие правительство Свин-хвуда-Маннергейма можно было трактовать только в прошедшем времени. Даже если прямо сейчас начать разбирать руины, ничего, кроме фарша, из-под них извлечь не удастся. Такое это уж это суровое оружие - магнитоимпульсные пушки крупного калибра. Впечатлены, надо сказать, были все, даже Виссарионыч из сорок первого года, которого трудно чем-то удивить, но больше всего впечатлений получил генерал Маргелов. А моя женушка как ни в чем не бывало повернулась ко мне и сказала:

- Цель уничтожена, дорогой, расход боеприпасов - шесть единиц. Окрестные строения не пострадали, разве что совсем немножко...

Собственно, на этом активная фаза наземной операции закончилась, и началась зачистка. Жителей поголовно выгоняли из домов и через раскрывшиеся порталы гнали в лагерь для интернированных в мире Славян, беспощадно подавляя всяческое сопротивление. И туда же отправились освобожденные из импровизированного лагеря военнопленных русские пограничники и противники белофинского режима. Там их уже ждали товарищи из Гельсингфорса и Петрограда, чтобы организовать этих людей и превратить их в полезный советской власти актив. А потом - хорошие люди отдельно, а двуногое зверье, взбесившееся на фоне своей национальной исключительности, отдельно. Кого-то потом, когда все закончится, вернут в родной мир, кого-то переведут в Тридесятое Царство, кого-то отправят на перевоспитание в Аквилонию, а кого-то загонят в такую дремучую глушь, откуда даже Каменный век будет казаться вершиной цивилизации.

В конце концов, у меня нет лишнего личного состава, чтобы охранять взбесившееся от злобы шведское и белофинское кулачье. Если русских солдат без суда за время заключения было убито около сотни человек, то со своими «красными» шюцкоровцы не церемонились. Разведывательная аппаратура штурмоносца, показала, что подо льдом залива, на берегу которого стоит город, покоятся сотни тел. Впрочем, эксгумация и идентификация жертв белофинского режима -это занятие для властей Советской Финляндии, после того, как нарыв мятежа будет вскрыт и залечен. Вот тогда придет время назвать все жертвы поименно и поставить им соответствующий памятник для будущих поколений.

Когда сопротивление было окончательно подавлено и толпы испуганных и растерянных людей хлынули в степи Великой Артании, но процесс был еще далек от завершения, пришло время купировать возможные рецидивы мятежа. Освободившись от прочих дел, штурмоносец сначала обнаружил в Балтийском море, а потом и уничтожил главным калибром ледокол и два торговых судна, которые везли уже покойному Маннергейму следующую партию военной помощи и добровольцев. И никого мне при этом не было жалко, ибо жесточайший террор, которому своих противников подвергали белофинские власти, требовал самого сурового отмщения.

Часть 71