Год 2077-й

Часом спустя разъезд, осмотрев заброшенное село Таврическое и проезжаясь по расположенному рядом Новостепнянскому хутору, обнаружил обжитой двор, где в доме прятались молодая баба и две девчонки. Причём одна из девчонок оказалась беременной. Осмотр двора и допрос бабы с детьми показал, что это были каннибалы, и что обнаруженные в лесу трое выродков представляли мужскую половину этой самой семейки; что девчонку тринадцати лет обрюхатил её родной отец, а его сынок был активным мужеложцем и использовал как девку порванного гранатой сопляка с косами; и что ушли они из дому «на охоту», чтобы пополнить мясом загадочных велосипедистов семейные запасы и разжиться их имуществом.

— А чем твой муж Мыкола вооружен? — спросил тогда Родослав дикарку, нарочито мягким тоном, от которого та подобралась, побледнела, видимо поняв, что лучше не врать этому плечистому, бритоголовому, с грозным знаком молнии на правом виске человеку в строгой одежде. — Как он собрался убивать этих чужаков?

— Так это… Винтовка у него есть, снайперская… эс-вэ-дэ называется… — отвечала напуганная баба. — Может это… борщика вам налить, ребятки дорогие?.. — («ребятки дорогие» никак не отреагировали на предложение) — А может это?.. — она положила руки себе на ляжки и повела вверх, приподнимая и без того короткий халатик.

— Нет, — отрезал Родослав.

— Может тогда, девчата мои вас приласкают? Машка, подойди сюда! — Машка подошла и принялась неумело строить бойцам глазки. Девчонка была в коротком мешковатом сарафане и босая.

— Нет, — снова отрезал Родослав.

— Чего же вы, ребятки от нас хотите? Мы вам всё честно рассказали… Мы люди простые… — глаза бабы стали наливаться слезами. Она уже поняла.

Обычно бойцы «Молнии» не чурались поиметь дикарских баб, коих за усердие даже отпускали на волю, а иногда и одаривали сухпайком в качестве благодарности за ласку, но этих после увиденного (Родослав спускался в ле́дник и видел там куски мяса, которые тотчас определил, как человечину) и услышанного не захотел никто. О трупах в лесу дикаркам, конечно же, никто не рассказывал. Поэтому эта блядская троица, наверняка знавшая о нравах солдат Рейха (слухи в Диких землях распространяются на удивление быстро), похоже, и решила откупиться от них передком. Но не получилось. Всю троицу просто вывели во двор и расстреляли из арбалетов.

Из дома каннибалов взяли только один обрез да десяток патронов, который по жребию достался Огневеду. Родослав от жребия отказался, — ему не хотелось владеть вещью, которая прежде принадлежала людоедам, да и был у него обрез, нарезной, из трёхлинейки Мосина.

Через час, когда уже начинало темнеть, прискакал Велибор со своими бойцами, и оба разъезда — все десять разведчиков — встали на постой в одном из более-менее сохранившихся домов в Таврическом.

ГЛАВА 8. ОДИН В ПОЛЕ ВОИН

9 июня 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Кущёвский район, хутор Нардегин, утро

Железный проснулся рано, едва засветало. Не завтракая, — только выпил остававшийся в графине узвар, — сел на приготовленного с вечера «коня педального» и покатил обратно, по прежним следам. «Если кто по следу будет идти, потратит время», — сказал про себя Железный, наминая широкими колёсами своего «фэтбайка» густо спрыснутую росой мураву.

В чём для искателя главное преимущество «коня педального» против коня настоящего, живого? Уж точно не в скорости. Хоть на дороге, хоть в чистом поле, конь всяко обскачет велосипедиста. Ещё конь высок, наезднику с него дальше видно. Конь способен двинуть неприятеля копытом и даже навалить на него кучу. Ни на что такое «конь педальный», конечно же, не способен. Но есть у «коня педального» одно весьма существенное преимущество: скрытность. Искатель легко может поднять его на руки и перенести в укромное место, — положить набок и засунуть под ржавый автобус (только руль ослабить и развернуть), закинуть на крышу гаража или сарая, подвесить на дерево, разобрать и положить в багажник давно неезженой машины… В общем, «коня педального» легче спрятать, чем коня живого. Другое его преимущество это — тоже скрытность. В смысле передвижения. Велосипед тихо едет (если, конечно, искатель его своевременно смазывает), а вот конь… Коня слышно далеко. Ещё конь иногда ржет и иногда громко пердит. Все эти недостатки ни в коем случае не делают этих благородных и очень красивых животных ущербными и недостойными человеческой любви, заботы и восхищения, но для искателя они, всё же, менее подходят, чем велосипеды. В Содружестве на лошадях и верхом ездят, и в телеги запрягают, и в сани, землю на них пашут (хотя, на пашне в последние годы используют больше быков), но вот искатели им предпочитают «коней» железных, а вернее «педальных», так как «железными» в прошлом называли больше мотоциклы, кои теперь все ржавеют в Пустоши, а если у кого и сохранились, то в качестве экспоната, для истории.