Год активного солнца

Когда Леван отказался от аспирантуры, место его занял Бидзина. Конкурировать с Хидашели Артмеладзе, человек средних способностей, был не в силах. Он это знал сам. Но когда Леван вместо аспирантуры отправился работать в Магнитогорск, Бидзина понял — его мечта может стать явью. Сейчас диссертация Артмеладзе уже была готова, до защиты остались считанные дни.

Леван всегда недолюбливал Бидзину. Но тот делал вид, что не замечает неприязни, и всячески старался затесаться в число друзей такого популярного среди студентов парня, каким был Леван. Сказать, что Леван любил остальных присутствующих здесь, тоже было трудно. Но он считался с ними, ценил их по достоинству. Больше других ему нравился Двалишвили. Внутренне он чувствовал, что Важа способнее его, Левана, только никогда не умеет эффектно проявить свои способности.

Леван быстро и легко сходился с людьми, был гораздо обаятельнее, эрудированнее, чем замкнутый Важа. Но Леван знал, что Важа в большей степени, чем он сам, обладает чутьем и смекалкой, необходимыми ученому. Когда Леван говорил о каких-нибудь специальных технических вопросах, он всегда смотрел на Важу, точно говорил с ним одним. Но Двалишвили, несмотря на свои способности, никогда не был в числе отличных студентов.

— Знаешь, — сказал он однажды, когда Артмеладзе в очередной раз возмутился его тройкой, — по-моему, вполне достаточно было бы двухбалльной системы: удовлетворительно и неудовлетворительно. Удовлетворительно — если студент разбирается в предмете, понимает, что к чему. Ведь только потом, в деле, станет ясно, кто из нас чего стоит.

Как все талантливые люди, Важа был фанатичен во всем, что касалось его дела, его профессии. Леван много раз видел, как сияло его лицо, когда он решал какую-нибудь сложную задачу и находил интересное решение.

Важа Двалишвили был влюблен в металлургию и не мог даже представить, что можно работать в исследовательском институте.

Резо Кавтарадзе в представлении Левана тоже был стоящим парнем. С ним он учился еще в школе. Кавтарадзе был человеком дельным, принципиальным, умеющим отстаивать свое мнение. В спорах и в делах он всегда горячился. Но, пожалуй, только с ним Леван бывал откровенен по-настоящему, делился своими мыслями и чувствами. Правда, это случалось прежде. С годами Леван становился все менее откровенным и разговорчивым.

А сейчас он поймал себя на мысли, что ему как-то неловко в присутствии Резо. Будто тот знал о нем больше, чем надо, нечто такое, что могло скомпрометировать.

Нодар Эргадзе по своим способностям значительно уступал товарищам, хотя по призванию был настоящим инженером, завод считал своей стихией. Леван хорошо помнил, как познакомился с Нодаром. Тот только приехал из деревни и держался в институте робко. Однажды, когда ребята записывались в футбольную секцию, Нодар подошел к Левану, который был центром нападения в институтской команде, и тихо произнес:

— Можно, я буду твоим дублером?

Хидашели поглядел на парня сверху вниз. Он не любил, когда человек так легко признавал чужое превосходство, и отнесся к Нодару немного пренебрежительно, но вскоре ему пришлось изменить свое мнение, — Нодар оказался намного воинственнее и сильнее, чем предполагал Леван…

Хидашели еще раз окинул взглядом ребят. «Пожалуй, молодцы, что Бидзнну захватили. Можно немного поразвлечься». И глаза его насмешливо заискрились.

Бидзина заметил это и с беспокойством спросил Левана:

— Какие у тебя планы? Придешь к нам в институт или в политехнический?

Этот вопрос интересовал, очевидно, всех, и друзья обернулись к Левану. Никто с уверенностью не мог сказать, чего Леван хочет, к чему стремится.

Маринэ тоже насторожилась. Леван ведь никогда серьезно с ней не разговаривал. Может быть, хоть сейчас она узнает, что же он собирается делать.

— Имей в виду, что в октябре у нас в аспирантуре будет вакантное место. Хочешь? Приходи сдавать к нам. — Бидзина был уверен, что из всех присутствующих только он один на правильном пути, и его самоуверенность была безграничной.

Леван видел, что друзья с нетерпением ждут его ответа, но не торопился, отпил немного боржоми, потом фамильярно потрепал Бидзину по плечу и насмешливо сказал:

— К вам, — он особенно подчеркнул это «к вам», — в институт черной металлургии, я не собираюсь. Я считаю для себя неудобным то обстоятельство, что я там буду аспирантом, а ты кандидатом.

Леван рассмеялся.

— Понял? — Лицо его приняло серьезное выражение, и он повернулся к остальным: — Буду работать в Рустави. Кажется, у тебя в цехе начальник смены уходит? — Леван взглянул на Резо.

— Да, с пятнадцатого. — Резо не скрывал своего удивления.

— А может, не стоит сегодня говорить о делах? О делах в другой раз. Выпьем мы наконец или нет? Наливайте!

Леван встал и сам налил Маринэ шампанского. Приятели оживились. Нодар первым поднял бокал: