Год активного солнца

— Что? Сейчас доложу… — Я уже регулирую ритм спора сам, стараясь, чтобы Мамука не смог к нему приспособиться. — Каждый пассажир должен знать, что если вдруг какой-нибудь предмет упал на пути метрополитена, то прыгать за ним нельзя, ибо обе фазы электричества проходят по рельсам, а это опасно для жизни. Так ответьте мне, пожалуйста, что дает человеческой душе и его интеллекту знание элементарных правил техники безопасности? С другой стороны, по вполне понятным причинам, и не знать их невозможно. И человек вынужден учиться. Запас же полезных и бесполезных знаний растет безгранично. А продолжительность суток не увеличивается ни на йоту, как бы страстно мы этого ни желали. Двадцать четыре часа и ни секундой больше.

— Может, вы предлагаете остановить развитие науки и техники? Может, издать приказ, запрещающий мыслить?

Выражаясь шахматным языком, Мамука Торадзе сделал авантюрный ход.

— Мысль не остановить по очевидной причине — этого просто нельзя сделать. Не приписывай мне того, чего я не говорил. Если ты споришь ради эффекта, любой ценой добиваясь победы, то я могу доставить тебе это счастье и без лишних разговоров признать свое поражение.

— Я сказал это не в обиду!

— Да я и не обижаюсь. Если хочешь знать правду, я спорю не только с тобой, но и с собой тоже. Я просто высказываю свои соображения, вовсе не стремясь убедить либо переубедить тебя. Я проверяю свои соображения, выражаю свою тревогу, и если ты сумеешь рассеять мои страхи, я буду счастлив.

— Вы все же обиделись! — вызывающе говорит Мамука. Целеустремленной натуре Мамуки Торадзе претит ничья или победа с незначительным преимуществом, потому он и старается вывести меня из равновесия.

— Вовсе нет, мой дорогой! — Мамука прекрасно чувствует мою интонацию, но не подает виду. В ином случае он должен бы возмутиться. Тогда спор перешел бы в примитивную перепалку. — Я согласен с вами, что мысль остановить невозможно. Она со страшной скоростью летит вперед.

Небольшая пауза.

Воспользовавшись краткой передышкой, я закуриваю. Отогнав рукой дым, я продолжаю:

— Сегодня, как никогда, человек вовлечен в бешеный водоворот реки жизни. И кто тут управляет: человек ли рекой или река человеком? Не наступит ли такое время и притом довольно скоро, когда у человека не хватит сил господствовать над чудесами, созданными его же руками и разумом? Человеческий гений создает чудеса за чудесами, но сам-то человек остается тем же самым. Человек борется с природой. Ведь вся история его существования — борьба за открытие и подчинение тайн природы. Но все эти головокружительные успехи напоминают спортивные рекорды, их все еще устанавливают, но они постепенно приближаются к своему пределу. А что, если и у человеческих возможностей есть пределы? А что, если мы так и не сумеем до конца покорить природу? Не надо забывать, что и мы сами — дети природы, неделимая ее часть.

Пауза.

По Гииному лицу заметно, что чаша весов склонилась в мою сторону.

Дато, прищурясь, разглядывает Мамуку Торадзе. Нетрудно увидеть, с каким нетерпением ждет он ответного удара. Гия согласен, чтобы пикировка закончилась с небольшим моим преимуществом, но Дато жаждет большего. Я знаю, как раздражает его безграничная Мамукина вера в собственную непогрешимость, докторальный и непререкаемый тон. Честно говоря, в глубине души я сомневаюсь, что я прав.

— Я не согласен с вами, — задумчиво говорит Мамука и встает со стула. Пылу в нем, видно, основательно поубавилось, — Согласиться с вами — означает признать, что моя жизнь лишена всякого смысла. Самая большая наша обязанность сегодня — забота о нашей Земле, забота о человеке. Именно на нас лежит тяжелейшее бремя заботы о спасении Руставели и Бетховена, Толстого и Микеланджело, спасении человеческой души и самых светлых идеалов человечества. Кто, как не мы, знает, какая опасность грозит нашей истощенной планете, ее выпотрошенным горам и долам, загрязненным морям и рекам. Катастрофа, может, еще и не ощутима сегодня, но завтра или послезавтра мы непременно ощутим ее…

Знакомый щелчок аппарата.

Я невольно смотрю на лампочку. Лампочка все еще горит. Только-только космическая частица ворвалась в камеру Вильсона и очертила окружность между магнитными полюсами, затратив всю свою энергию на создание туманного следа.

Съемка происходит дважды. В первый раз запечатлевается искривленный след частицы при ее полете в магнитном поле, а во второй — частица фиксируется в туманной камере на пластинке, где проявляется ее энергия.

И прибывший в эту минуту космический гость — наверное, обычный протон, не обладающий сверхэнергией, и его визиты к нам достаточно редки.

Откуда они приходят? Что находится в глубинах метагалактики? И каковы они, первоначала, первоосновы материи, которые расходятся по всей вселенной, нагруженные фантастической энергией?