Год активного солнца

Ну и дела, думала Кира Сергеевна, еще новый корпус гинекологии и не закладывался, а уже старый считается освобождающимся помещением и за него идет драка! Как тесно становится городу! Впечатление парадоксальное: чем больше строим, тем больше надо!

— Связать с горздравом? — Шурочка поставила свою чашку, намереваясь выйти. А Кира Сергеевна уже взялась за трубку.

Темпераментная заведующая горздравом, узнав, в чем дело, первой кинулась в атаку.

— Кира Сергеевна, миленькая, что они там ходят, жалуются? У меня нет пасынков, мне все родные — и роддом, и онкология, но городу нужен абортарий! Где же мы будем проводить подобные операции женщинам?

— А где мы их делаем сейчас?

— В гинекологии несколько коек… Но, Кира Сергеевна, миленькая, так продолжаться не может! Огромные очереди, это единственный выход, мы буквально задыхаемся!

И здесь задыхаются. Похоже, все задыхаются.

— Самый лучший выход, чтоб рожали, — сказала Кира Сергеевна.

— Не хотят! Нет, старое здание роддом не отдаст. И я не отдам, пойду в облздрав, грохну кулаком по столу!

Кира Сергеевна улыбнулась, представив себе грохот крошечного кулачка. Незаметно в нужной деловой суете поднялось настроение, все неприятные мелочи отлетели, она, конечно, знала: не назад они отлетают, а вперед, в завтрашний день, с ними еще предстоит встреча, ну что ж, она не боится таких встреч.

— Обойдемся без кулаков.

Полистала календарь, черкнула на нем.

— В пятницу после обеда прошу ко мне. С цифрами.

Кивнула Шурочке, но та уже записывала в свой блокнот: «Пят. 14 час. Горздрав».

Главврач онкологии скосила глаза к носу, прижала платочек:

— Где же тогда правду искать?

— И вас, Нина Васильевна, прошу в пятницу. И тоже с цифрами.

Когда она ушла, Кира Сергеевна попросила Шурочку:

— Не пожалейте для нас еще по чашке.

Попросила отчасти потому, что в самом дело хотелось кофе, но и для того, чтобы вежливо удалить на время Шурочку.

Человека, оставшегося в кабинете, она знала давно, когда-то вместе работали в школе. Он тоже был учителем математики и завучем. Кира Сергеевна, когда уходила в гороно, рекомендовала его на свое место.

Сейчас, прежде разговоров о делах, хотелось поболтать о жизни.

Говорили о семьях, о детях, о школе, в которой работали. Сколько воды утекло с тех пор! Его Никитка в десятом классе активно «бегал» за Ириной, а теперь у каждого — семья, дети…

Тихо жужжал вентилятор, сквозь штору просачивалось солнце, заливало пол и степы лимонным светом, желтые блики играли на дверцах шкафа, задевали лицо сидящего перед Кирой Сергеевной человека, он щурился, прикрывался ладонью.

Она знала, что он скучает по школе, давно просится назад; знала, что он талантливый учитель, был на виду, и его выдвинули на гороно. Уходить из школы не хотел, она же его и уговорила, в конце концов согласился, оставив за собой часы в двух классах, а потом часы пришлось бросить: не хватало ни времени, ни сил.

Киру Сергеевну при встречах с ним всякий раз грызла совесть: зачем этого талантливого учителя оторвали от любимого дела, посадили в начальники, заставили руководить школами? Она подмечала в нем усталость, неуверенность, не раз одолевало искушение помочь ему вернуться в школу. Но с другой стороны, вставал вопрос: кого же сажать в начальники, неужели бездарных? Разве можно примириться, чтобы одаренными специалистами руководили люди ограниченные и бездарные?

Выпили еще по чашке кофе, который принесла Шурочка. Потом он сказал:

— Я по поводу детсада по улице Борисова. Как был котлован два месяца назад, так и сейчас — котлован. Только зарос бурьяном.

Опять Шурочка встала.

— Пригласить Жищенко?

Кира Сергеевна промолчала. По мнению Шурочки, я тут самый главный и значительный человек. Могу любого пригласить, вызвать — вплоть до председателя. Она не хочет примириться, что мы с Жищенко — зампреды и в равном положении.

Кира Сергеевна утопила кнопку аппарата.

— Николай Иванович? Здравствуйте, Колосова.

Как и водится, он начал с междометий:

— О-о! А-а! Ну-у! Путешественница вернулась! С приездом! Наконец-то!

Она не совсем почтительно оторвала трубку от уха, повертела ею, пережидая, когда иссякнет всплеск эмоций. Потом сказала:

— Здесь гороно жалуется на СМУ-3. Не можете ли зайти? Или мы к вам…

Шурочка чуть-чуть изогнула губы. Ее оскорбляло, что Кира Сергеевна готова идти на поклон к Жищенко.

Впрочем, Николай Иванович этого не допустил. В трубке ласково возмущался его бас: что вы, Кира Сергеевна… Я сам, Кира Сергеевна… Для вас, Кира Сергеевна…

Через минуту обладатель баса уже входил в кабинет. Как всегда, чуть вразвалочку, широко ставя свои кривоватые ноги. И лицо у него было такое, словно он только что сытно пообедал.

— Что ж ты, деятель, беспокоишь даму, — сказал заведующему гороно, пожимая руки. — Ты ж знаешь, строительные организации — на моей душе и зарплате.

Смахнул со лба косой чуб, засмеялся:

— Хотя, Кира Сергеевна, в скобках замечу: вас строители боятся больше, чем меня.

Кира Сергеевна молчала, знала по опыту: пока Жищенко не покружит вокруг да около, говорить о деле с ним бесполезно.