Год Барана. Макамы

Отошла от двери, достала платок-хиджаб, встала возле зеркала. Опустила платок на голову. Постояла. В зеркале позади появился муж. Он уже закончил молитву и смотрел на нее с удивлением. Она быстро сняла.

Когда вот-вот должна была прийти машина и увести мужа в аэропорт, он завел ее в комнату. Она охотно зашла, думала, что он собирается оставить ей денег.

А он достал пояс. Этот пояс. «Иди сюда», — произнес он.

Она заплакала.

«Иди сюда, я сказал!» — повторил.

Вспомнила тело барана, висящее на дереве. Красное, с черными точками мух.

— Он уехал в Москву, его Москва все не кончалась, свекровь говорила, что она меня любит, но я должна вернуться в дом родителей.

— Вы вернулись? — спросил Ким.

Принцесса помотала головой.

— Это позор, к родителям вернуться.

— А почему свекровь хотела, чтобы вы ушли?

— Она говорила, что нужно продать дом. Что она должна ехать в Москву. А я к родителям. Обещала после продажи дома дать немного денег родителям, чтобы могли о Хабибе и обо мне заботиться.

— Но вы не ушли.

— Я не ушла. Когда звонил муж из Москвы, я плакала и рассказывала, как свекровь выгоняет. Он молчал, говорил, что скоро пригласит меня и Хабибу в Москву.

— Вы верили?

— Да. Мне казалось, что я скучаю без него. Он ведь мог меня сразу оставить, когда узнал, что я не смогу ему родить сына. А он, наоборот, даже стал иногда разговаривать со мной. Из Москвы мне звонил, про дочку спрашивал, как растет, что уже делать умеет. Я благодаря ему стала о Боге задумываться. И хиджаб носить стала, хотя свекровь говорила: не носи, лучше «перышки» себе сделай.

Москвич поднялся, сделал круг, разминаясь и похлопывая себя по бокам, вокруг пламени.

— Устал, начальник? — спросил водитель.

Москвич опустился на свое место, посмотрел на Принцессу:

— Дальше-то что? Только покороче.

Покороче. Конечно, покороче. Покороче — они отправились в Москву. Дочке купила комбинезончик, желтенький, очень теплый, удачно сторговались. Своих вещей взяла немного, платьев новеньких несколько и старый костюм, который любила, а так в основном Хабибкины вещи. Украшения взяла только самые необходимые.

Если еще покороче, то свекровь летела с ними. Когда через железные ворота Принцессу досматривали и пояс ее начал как будильник звенеть, пришлось давать объяснения.

Муж их встретил, в его поведении никаких изменений не было. Только ходил без бороды и одевался в европейском стиле, чтобы милиция не беспокоила. Когда увидел платок на Принцессе, закричал: «Ты что, быстро сними!» А она думала, что ему будет приятно. Она сняла платок и положила в сумку. Муж повел их на маршрутку, держал на руках Хабибу и шутил с ней. По дороге она спросила мужа как бы между делом: «А мы пойдем на Красную площадь?». «Зачем?» — Посмотрел на нее Тахир. Они сели в метро, и ехали долго. Она держала на руках Хабибу и боялась за себя и за нее.

Местность, куда Тахир привез их, называлось «Коломенское». Там шел дождь. С мужем был его друг, но он молчал.

К их приходу свекор уже вернулся с работы и приготовил еду.

«Ты что мало ешь?» — спросил ее за едой муж.

«В самолете ела… А здесь всегда будет дождь?»

«Всегда».

Потом она мыла посуду. Ложки и вилки здесь были такие же, как в Ташкенте. Муж говорил, что в Москве ему нравится, он ходит в мечеть, у него там друзья.

«Опять друзья…» — подумала Принцесса.

Муж сказал, что чувствует себя спокойно, но его тревожит одна мысль. Все они, оказывается, тайно приняли гражданство России…

«А я?» — Принцесса застыла с тарелкой в руке.

Тахир поморщился:

«Что ты меня все время перебиваешь!»

Капли падали с тарелки на пол. Принцесса опустила ее в раковину и стала тереть.

Тахир продолжал свой разговор. У него российский паспорт, и его не оставляют в покое из-за призыва в армию. А если он отправится в армию, то потеряет год и не сможет помогать друзьям, которые без него пропадут.

«Если Хабиба примет российское гражданство… Ты должна дать согласие».

Дождь кончился.

Принцесса села на табуретку возле окна и стала ждать, когда выйдет солнце.

— И вы подписали согласие? — Москвич ковырял в огне длинной веткой.

Принцесса кивнула.

— Напрасно.

Ветка, которой Москвич лез в костер, сама загорелась; Москвич бросил ее в огонь.

— Что я могла сделать? Они отвезли меня к знакомому нотариусу, положили готовые документы. И смотрят на меня. И я подписала. Холодно было, дождь. Все подписала.

Они сказали: «Если дочь будет гражданкой России, муж не пойдет в армию». Он даже до этого стал со мною добрее. Спросил за день до этого: «Может, тебе нужны теплые вещи?»

После нотариуса — в Коломенское, там тоже дождь. Она шла и думала, что теперь ее дочь — гражданка этой страны, где дождь и постоянно холодно, но это ничего. Муж был доволен, зонт над ней раскрыл. Правда, так держал, что она была наполовину мокрой, но это ничего. Жизнь в Москве нравилась, только домой хотелось, к людям.

Потом она стала слышать разные вещи. Муж говорил: «Все, моя дочь будет проживать вместе со мной, здесь много религиозных школ, я отдам ее в такую школу, и все, все». Муж стоял в спортивном костюме и говорил. За его спиной сидела свекровь. На балконе курил свекор.