Год без мужчин. Чему я научилась без свиданий и отношений

Как говорил Карл Юнг: «Стыд – пожирающая душу эмоция». И именно так он и ощущается. Словно мелкая моль пожирает мой дух. Моль, которая скрыта в пуховом одеяле печали, накрывающем меня утром. Я пытаюсь переспать ее, перепить и пересмеяться, превращая свои свидания в анекдоты, но моль стыда пробирается под кожу и теперь грызет мою душу.

Колыбельные любовного аддикта

Ложась спать, чтобы стереть эти эпизоды из памяти, я сочиняю колыбельные любовного наркомана. Они собраны из вещей, что я видела в кино, наподобие [вставить мужчину месяца], который ввязывается в автомобильную погоню, чтобы остановить меня, когда я ухожу, или ныряющий в пенящийся поток, чтобы спасти мое любимое ожерелье. Я лежу с покалывающим предвкушением, мечтая о будущей свадьбе, подобно начинающему космонавту, который представляет себя первым человеком, ступившим на Марс.

Я слушаю The Corrs «What Can I Do», Extreme «More than Words», Big Mountain «Baby I Love your Way» и Aqualung «Brighter than Sunshine» и фантазирую о том, как заставить мужчин любить меня. Они так и делают, но проблема именно во мне: я не могу вынести настоящих серьезных отношений. Как только они подходят слишком близко, я отстраняюсь и отправляюсь за своим следующим завоеванием.

Моей первой настоящей зависимостью был Дэниел, о котором мы уже говорили: тот, из-за кого я постоянно обновляла почту. Я встречалась с ним, когда мне было двадцать два, и записала каждую деталь наших свиданий – дюжины или около того.

Я перечитывала дневники свиданий раз за разом, в которые каждый его комплимент записывала так же старательно, как бухгалтер прибыли. Но его признания в любви во время секса, возможно случайные, пугали меня. Правда состояла в том, что я его не любила, а любила лишь думать о нем.

Мой отец сказал, что у меня на руках появились «крылья жира», когда мне было двадцать два. Я запаниковала и записалась в спортзал. (Следующие пять лет я провела, думая, что у меня жирные руки, тогда как на самом деле они были нормальные.) Если у меня выскакивал прыщ, он восклицал: «Что ЭТО?!!», указывая на взволновавшую его деталь так, словно я вытатуировала на лице паука. Думаю, он просто пытался мне помочь. Становясь непривлекательной, я подводила его.

Я думала, что женская красота подобна цветку, который цветет короткое время, потом вянет и опадает, медленно теряя цвет. Меня пугала эта перспектива даже в двадцать с небольшим. Если кто-то критиковал мою внешность, я воспринимала это как пугающий знак, что моя старость началась. А теперь кем я стану?

Моя алкогольная и любовная зависимости поддерживали друг друга, как подвыпившие люди, уходящие с вечеринки. Пьянство позволяло мне обзаводиться бойфрендом, а когда отношения заканчивались, оно было тут как тут, чтобы поддержать меня или катапультировать на поиски нового приключения.

Когда бойфренд уходил от меня, я рыдала и напивалась до беспамятства, слушая на повторе Foo Fighters «Best of You» или Radiohead «Creep». Когда я сама рвала с ним, то, выходя из игры, надиралась в стельку и отправлялась искать нового мужика.

Девочка, которая оплакивала того самого

Множество мужчин становились источником энергии для моей самооценки. К тому времени я работала автором в журнале Cosmopolitan и уходила с работы четыре или пять раз в неделю, чтобы залить глаза и покрутить хвостом.

Моя работа дарила мне задания наподобие «найти тридцать пять мужчин и убедить их позировать нагишом в благотворительных целях». В основном – оправдание для того, чтобы поболтать со случайными мужчинами в рабочее время и получить за это хоть какие копейки. Я находила всех тридцать пять за неделю, и коллеги бешено рукоплескали мне. С некоторыми из них я ходила на свидания после съемок.

Правда состояла в том, что я его не любила, а любила лишь думать о нем.

Я приводила домой кавалера за кавалером, словно гордая кошка с мышью в зубах, так часто, что моя семья перестала запоминать их имена и называла «какеготам», «тотмужик» и «новый парень Кэт». Я смеялась, когда знакомые называли меня «Пожирательницей мужчин», и пожимала плечами, когда они удивлялись: «Еще один, так быстро?» Они качали головой, не веря, когда я говорила, что этот – особенный. Я стала девочкой, которая оплакивает Того Единственного.

Раз за разом мои друзья отпускали замечания, что мои отношения становились «близкими» слишком быстро. И это действительно так. Мы придумывали имена нашим детям через пару месяцев – а иногда даже недель. Я думала, что это потому, что мы в романтическом водовороте, но на самом деле это была смесь «Просто добавь людей» – быстрорастворимые отношения.