Год без покупок. Как я отказалась от бессмысленных трат и обнаружила, что полноценная жизнь дороже всего, что можно купить в магазине

Оказалось, что список одобренных покупок – это, по сути, моя страховка на время всего эксперимента. Я разрешила себе покупать некоторые вещи и заменять те, что нуждались в замене. Весной мой мобильный телефон, который и прежде постоянно выключался сам по себе, сделал это в последний раз и уже больше не заработал. Я не могла жить без телефона, поэтому пошла в магазин. Я не стала покупать самую новую или самую дорогую модель. Я приняла решение не под влиянием маркетинговой кампании, рекламы или обещания скидки. Я купила то, что мне было нужно и что я могла себе позволить. А потом мои единственные джинсы порвались по внутреннему шву. Я попробовала починить их, задействовав свои новые навыки, но спустя семь дней поняла, что надежно и незаметно зашить обтягивающие джинсы – непосильная для меня задача. После того как одна за другой порвались две пришитые мной заплатки, я пошла в магазин и купила новую пару.

Меня вдруг осенило, что раньше я никогда не делала покупки таким образом. Я никогда по-настоящему не нуждалась в чем-то, потому что я всегда покупала вещи на будущее. Например, я использовала купон, чтобы купить две бутылки геля для душа про запас, хотя у меня дома уже была одна. Или я покупала футболку, которая мне понравилась, в четырех цветах, на тот случай, если я больше такой не найду. Я убеждала себя в том, что эти вещи больше никогда не появятся в продаже, так что нужно покупать их, пока они дешевы. Реклама и маркетинговые кампании убедили меня, что я стою перед выбором: сейчас или никогда. Мне никогда не приходило в голову подождать, пока вещь мне реально понадобится. Как оказалось, узнать, что тебе нужно, можно, только пожив без этого.

10. Апрель. Пора на выход

Месяцы трезвости: 27

Сэкономлено (от заработанного): 38 %

Выброшено вещей: 65 %

У меня было предчувствие, что новые перемены не за горами. В 2011 году то же чутье подсказывало мне, что скоро я провалюсь в долговую яму, и оно нашептывало, что пора бросать пить, за месяцы до того, как я сделала последний глоток. В этот раз внутренний голос советовал мне копить деньги и наращивать свой сберегательный вклад.

Сначала я не понимала, в чем проблема. С тех пор как я выплатила мой долг в 2013 году, у меня всегда было немного наличных на руках. На моем банковском счету всегда лежали 500–1000 долларов, и еще около 2000–3000 долларов на сберегательном. Все остальное я переводила на пенсионный счет. Эта стратегия меня устраивала. Но я предпочитала не спорить со своим чутьем, хотя и не знала, почему мне должны понадобиться лишние деньги.

Я не меньше дюжины раз говорила об этом со своими подругами, спрашивая, приходилось ли им чувствовать нечто подобное и что это означало в их случаях. Те, кто понимал, о чем речь, единодушно отвечали, что такое с ними бывало в периоды кризисов. Они имели в виду разводы, смерть родственников или увольнения. Конечно, развод родителей много изменил в моей жизни, но он не должен был повлиять на мои финансы.

Кризис мог быть связан только с работой. После рождественской вечеринки я чувствовала себя в коллективе чужой как никогда. Я играла свою роль и исполняла свой долг. Но после того как компания неожиданно выросла, за каждым сотрудником закрепили конкретный набор обязанностей, и мне достались вещи, которые я не любила делать, – вещи, которые больше не соответствовали моим ценностям и убеждениям. Я спорила на собраниях по этому поводу, но каждый раз задачи маркетинга и поисковой оптимизации оказывались важнее моего мнения. Оно больше ничего не значило – хотя должно было. Любое мнение заслуживает уважения. Это была одна из вещей, которые я так ценила, когда наша дружная шестерка работала сообща в одном доме. Тогда мы менялись ролями, и в нашей работе был смысл.

Ко всему прочему добавилось выгорание. Со стороны, наверное, два года удаленной работы выглядят как сбывшаяся мечта, но у такой формы занятости есть свои недостатки и скрытые сложности. Проблема заключалась в том, что почти все эти два года я пыталась выработать здоровый режим дня. После той панической атаки в Сент-Луисе в 2013 году я поняла, что должна начать работать меньше и больше заботиться о себе, но сказать было проще, чем сделать. Мне постепенно удалось приучить себя начинать работать в одно и то же время и вовремя делать перерывы, но я все равно слишком много времени проводила за компьютером.

Другая распространенная проблема, о которой говорят слишком мало, – это чувство вины. Так как никто не видит, что вы сидите и работаете, вам кажется, что вы обязаны постоянно быть на связи, чтобы доказать, что вы и правда работаете. То, что я руководила людьми, только усугубляло ситуацию, и в результате я часто была онлайн по 10–12 часов каждый день.