Год Быка

Тут-то Платон понял, что Бармин специально всё время быстро меняет темы, чтобы не дать оппоненту время на раздумья и ответ.

Ну, чёрт с тобой! Валяй, прыгай и дальше! – благосклонно молча, разрешил он оппоненту.

А тот снова совершил прыжок, завершив им бег от Платона по одному и тому же кругу:

– «В Мире не может существовать только одна великая держава, необходимо соперничество, взаимные опасения. В противном случае – самопроизвольный конец! Вся история подтверждает это: Египет, Греция, Рим, Византия!

Считаю, что перед тем, как выступить против кого-либо, следует взять от него всё, чем тот держится, чем славой велик. Иначе говоря, выбить из рук противника его же оружие, овладев им самому, и уж затем броситься на врага!

Только тот народ мудр и спокоен, который трудится для себя и не зарится на чужое. Он спокоен и лишён гордыни, пока не разбогатеет и не рассобачится. А уж тогда плюёт на целый свет, топчет люд иных земель, и может того дождаться, что и сам растоптан будет!» – бравурно завершил Бармин свой монолог, кося под старца.

– «Вы про США, что ли? Да-а! Вы, прям стратег, какой-то!».

– «Эй, стратеги! Кончайте базар, работать надо!» – по-скотски бесцеремонно, оборвала разговор двух заслуженных пожилых людей бывшая скотница Надежда.

И доморощенные философы вынужденно распрощались.

Ещё до близкого знакомства Платон представлял себе образ Вячеслава Александровича, как хорошего хозяйственника, может даже выходца из бывших середняков или кулаков.

Даже его выражение лица говорило о, по привычке скрытых под его маской, тайных мыслях, обидах на власть и партию.

Встречу Платона Петровича и Вячеслава Александровича нельзя было назвать случайной. Как показали их многочисленные беседы, и их родственники часто оказывались в одном и том же месте, почти в одно и то же время. Их отцы, деды, дяди и тести несколько раз в жизни чуть было не пересеклись, подчиняясь единому движению всего Советского народа, участвуя в основных событиях нашей истории.

Исторические корни и связь времён, общность многих взглядов, близость интересов, ощущение себя коренными москвичами, наконец, – всё это сулило продолжение их знакомства, а может быть и дружбы.

И теперь, после более полного знакомства, Платону стало искренне жаль этого – практически впустую прожившего всю жизнь, жизнью и властью не раз обманутого и обиженного – настоящего, истинно русского человека, со всей его правдой и заблуждениями, оправдывавшего теперешнее своё существование тем, что в последнее время он нашёл успокоение в православной христианской вере.

Теплившаяся с детства вера в Бога, набранные в процессе жизни знания и опыт, жизненные изменения и разочарования, связанные с этим изменения мыслей и отношение к жизни, привели Вячеслава Александровича к выводу, что на многие вещи, события и явления надо смотреть по-другому. Он понял, что без веры в божью помощь ни один вопрос решиться не может.

И теперь, опираясь на свой личный опыт, он искренне считал, что в политической жизни, в идеале, желательно, чтобы в нашей стране был построен такой же порядок, как в Иране. По этому поводу он высказался: