Год Быка

– «Давайте о деле, а лирику для кустов побережём!» – в другой раз оборвал он коллег, намекая на свою занятость по работе и неуместность вести сейчас с ним беседы на слишком вольные темы.

В пятницу Алексей решил отметить свой день рождения в подзабытом всеми пивном ресторане «Пилзнер» на Покровке, в последние годы ставшим лучшим в столице. А в этот раз общую компанию не смогла составить, приглашённая важным кавалером, Нона.

Время провели в уютном подвальчике. Говорили о разном, но не Платон с Гудиным. Однако последний всё время ревниво следил за независимым, пытаясь сразу парировать все его высказывания.

– «Нонка, небось, сейчас шарахнет на пару бутыль водки, и ведь она не возьмёт, заразу!?» – опять ревниво начал нудный Гудин, походя, оскорбляя независимую женщину.

– «Как у нас некоторых!» – метнул он камешек и в огород Платона.

Из чего тот сделал вывод, что коллектив обсуждал в его отсутствие, данное им Надежде объяснение на обидное взаимоуничтожение внутри его организма алкоголя и лекарств.

Алексей рассказал о двух книгах Михаила Веллера, наделавших много шума, приведя из одной ряд ярких, просто смешных примеров.

– «Да! Людей с настоящим чувством юмора не так уж и много. Ещё меньше тех, у кого оно тонкое!» – прокомментировал писатель-юморист.

– «Да что ты понимаешь в юморе? Только то, что ниже пояса!» – влез в разговор не раз обсмеянный им Гудин.

– «А что ты понимаешь под тонким чувством юмора?» – не дав тому закончить фразу, попыталась уточнить, и выправить ситуацию начальница.

– «А это когда юмор находят даже там, где его почти не видно, тем более всем!» – прошёлся градом камешков по коллегам Платон.

Он вдруг неожиданно осознал, что длительное игнорирование им своих коллег привело к потери теми, бывшего и так не на высоте, чувства юмора. И теперь его прежние шуточки с Надеждой или Алексеем, не приводили ни к каким эффектам.

– «Так теперь он станет знаменитым!» – показала свои аналитические способности и осведомлённость о Веллере начальница.

– «Надь! Так он давно известен, как великолепнейший полемист! Мы с Ксюхой давно его слушаем, чуть ли не открыв рот! Он и у Соловьёва на передаче «К барьеру» несколько раз выступал и всегда у всех выигрывал!» – несколько разочаровал отставшую от жизни Платон.

Его слова о гениальном Веллере поддержал и сын гения Ляпунов.

Большеголовый, почти налысо подстриженный, Алексей теперь напоминал Платону мыслителя-созерцателя.

Но до практика-естествоиспытателя он недотягивал из-за слишком большого живота.

Вскоре Алексей прошёлся и по Московскому Гидрометцентру, купившему страшно дорогой компьютер, и опять по-прежнему неправильно предсказывающему погоду.

– «Да уж! В понедельник сказали, что без осадков, так у меня до сих пор спина болит!» – добавил фактов Платон.

– «Я вот тоже упал, но не жалуюсь!» – чуть ли не завизжав, даже к этому заревновал Платона Гудин.

– «А он и не жалуется!» – вступилась за правду начальница.

– «Когда упадёшь, как я, тоже жаловаться не будешь!» – постоял за себя и он сам.

В общем, посидели душевно.

– «Ну, и всссё!» – просвистел через вставную челюсть и недавно вырванный зуб Гудин.

В этот раз опытная компания не переела, потому была в хорошем расположении духа.

Домой возвращались попарно. Ляпунов с Гудиным обратно в офис, первый за машиной, а второй ещё раз прокатиться на бибике. А Платон с Надеждой – по бульвару до метро «Чистые пруды».

Они шли и, как пара влюблённых, любовались окружающей красотой.

– «Видел бы меня сейчас гуляющей с тобой мой Андрюсик!?» – как-то загадочно, а может даже мечтательно и в душе с надеждой, высказалась Надежда.

– «Да-а! Погода просто великолепна!» – парировал Платон.

И действительно, легкий морозец при полностью запорошенной снегом земле, свет фонарей и праздничных огней, которые играли разноцветными мелкими, мерцающими блёстками на, местами чуть обледеневших ветвях деревьев и кустов, – создавали праздничную атмосферу. Она и была таковой.

Ведь впереди было два выходных, вдобавок ещё и день… конституции.