Год черной собаки

Гибель дочери оглушила Ричмонда. Он перестал спать. Стоило немного забыться, как перед глазами возникало растерзанное и окровавленное тельце, будто размазанное по серому полу пахнущего крысами подвала. Через месяц после похорон Ричмонд попросился на службу в полицию. Внешне казалось, что он олицетворяет образ эдакого примерного и туповатого служаки. Но это лишь казалось. Глубоко в душе его снедала только одна мысль - мстить. Жестоко и беспощадно. В каждом наркомане или торговце "белым ядом" он видел виновников смерти и мук дочери. Он очень усердствовал, но вскоре убедился: задержанные, те, кто богател на людских пороках, чаще всего сухими выходили из воды. Деньги делали свое дело. Процессы закрючкотворивались искусными адвокатами, свидетели меняли показания, судьи проявляли непонятное снисхождение. Тогда Ричмонд изменил тактику. Теперь он не ловил, а стрелял. Требовала того обстановка или нет, он применял оружие, а владеть им научился отменно. Он начал сам приводить в исполнение приговор, который выносил тоже сам, и таких приговоров намеревался совершить сто. Только тогда душа его может обрести покой. И странное дело, он начал ощущать, что с каждой жертвой его кошмарные видения тускнеют, теряют остроту, словно рассасывается какая-то сосущая сердце боль или заживает рана. Ричмонд не боялся, что его привлекут за превышение власти. После смерти ребенка он вообще ничего не боялся и, по сути дела, считал - жизнь больше не имеет смысла. Но опасался не успеть. Не успеть расправиться с сотней мерзавцев, поэтому действовал пока осторожно, пытаясь в глазах начальства чем-то оправдать свои поступки, придать вид законности.

Полицейские остановились на плоском гранитном крыльце по обе стороны двустворчатой двери. Вокруг ни звука.

По рации сообщили: начинайте.

Они высадили дверь и ринулись внутрь.

В доме ярко горел свет, окна затянуты плотными шторами. Где-то наверху топали. Зашумели. Раздались крики. Грохнул одиночный выстрел. Потом все вроде стихло.

Ричмонд послал сопровождавших его людей по крутой лестнице на второй этаж, а сам побежал по узкому коридору. Распахнул первую дверь. В большой комнате прямо напротив него замерли двое мужчин. Увидев сержанта, покорно подняли руки, видимо, и не собираясь сопротивляться.

Полицейский стоял на пороге, сжимая в руках пистолет. Он прекрасно сознавал, что эти двое хотя бы по возрасту не могли быть убийцами дочери. Но они были соучастниками, теми, кто толкал подростков на преступления, снабжая их отравой. Вновь из розового тумана выплыло тело девочки. По сердцу словно полоснули наждачной бумагой. Голоса изнутри надрывались: "Это они ее убили... Они... Они... Они".

Тот, что был потолще, косматый и носатый, выплюнул на ковер сигару и, протягивая сержанту сцепленные ладони, произнес снисходительно и даже с бравадой:

- Что вылупился? Окольцовывай!

Ричмонд ненавидящим взглядом окинул бандитов. Они уже оправились от неожиданности и начинали наглеть.

- Чего тянешь? - Это сказал второй, повыше и потоньше своего приятеля. - Тут не маркет самообслуживания. Надевай браслеты. Да не забудь потом доложить, что мы не взбрыкивали. - Он засмеялся, широко разевая рот, и толкнул локтем толстого.

Сержант молниеносно вскинул руку. Два выстрела прозвучали дуплетом. Гангстеры дернулись и стали медленно сползать на пол. Ричмонд подошел, нагнулся, вытащил у одного из кармана револьвер и выстрелил из него в притолоку двери. Затем вложил в руку трупа. То же проделал и со вторым. Огляделся и, осторожно ступая, покинул комнату. Голоса в подсознании смолкли.

На втором этаже в просторной гостиной вокруг круглого, покрытого тяжелой скатертью стола, стояло несколько человек в наручниках. В углу горел камин. В пепельницах еще дымились сигареты. Агент в штатском собирал разбросанные по столу бумаги и складывал в кейс. Фокс восседал в кресле, вытянув коротенькие ножки, и жмурился, как кот на солнцепеке. Полицейские расположились у задернутых портьерами окон.

- Та-ак, - удовлетворенно произнес комиссар. - Я рад, что вы вняли разуму и сдались мирно. Думаю, это вам зачтется.

В дверях показался инспектор.

- Что у вас? - обратился к нему Фокс. - Обыскали виллу?

- Обыскали. Внизу обнаружено более двухсот килограммов героина.

- Ого! - Комиссар подскочил. - Изрядно.

- Во флигеле, - продолжал инспектор, - кухарка и две девицы готовили обильный ужин. Видно, господа собирались после разговора перекусить.

- Они не имеют прямого отношения к этим? - Фокс ткнул пальцем перед собой.

- Никакого. Просто обслуга.

Вошел Ричмонд. Лицо непроницаемо, глаза словно оловянные.

- Как у вас, сержант?

- Задержали двоих. На приказ бросить оружие - открыли огонь. Пришлось... - Он приподнял и опустил плечи.

- Обоих? - Комиссар спросил таким тоном, будто и не сомневался в ответе. Впрочем, он действительно не сомневался, ибо знал, если сержант стреляет, то без промаха и всегда насмерть.

- Идите осмотрите подвал, Ричмонд. Проверьте, чтобы все было в сохранности. Я тоже скоро спущусь. Этих, - кивнул на задержанных, - в машину.