Год черной змеи (СИ)

- Вот оно как. - Николай Константинович не понимал и трети из того, что говорил Максим. Впрочем, делать вид и глубокомысленно надувать щеки, показывая, что являешься знатоком во всех областях знаний никакому чиновнику не привыкать. - "Победа" у меня около года. До этого она чуток в таксомоторном парке поработала. - Николай Константинович задумался. - Мой водитель посматривает за ней, но это не то. А вот ты, скажем, сможешь ее обиходить и в порядок привести?

- Регламентные работы сделаю. Только кое-что докупить надо будет. Думаю, что дня за три - четыре справлюсь.

- Давай вот как мы поступим. - Нам надо с Евгенией Георгиевной сейчас уехать, а завтра утром я тебе машину на целый день оставлю. Посмотришь, что можно сделать, а вечером все скалькулируем. Добро? - Николай Константинович распахнул дверцу.

- Как скажите. - Максим в знак согласия склонил голову.

- Заканчивайте уже свои "мужские" разговоры. - Евгения Георгиевна явно пребывала в нетерпении. - Мы из-за этой поломки и так опаздываем. Максим? Я правильно запомнила. Родин? - Она с улыбкой кокетливо склонила головку. Жест явно предназначался для старшего представителя сильной половины человечества. - На турбазу я уже позвонила. Тебя ждут через часик, а пока подойди в библиотеку к Татьяне Николаевне. Это в помещении клуба. - Директор, уже садясь в машину, махнула рукой в сторону двухэтажного здания. - Она тебя отведет в столовую и обедом накормит. Впрочем, если ты Николаю Константиновичу помогать возьмешься, то будет тебе четырехразовое питание в течение всего пребывания здесь - бесплатно. По удивленному лицу Николая Константиновича было видно, что последнее предложение явно не его инициатива.

Победа легко завелась от стартера и, болезненно задрожав выхлопной трубой, покатила к выезду.

Подхватив чемоданчик, Максим двинулся по посыпанной мелким гравием дорожке. Вывеска "Библиотека" сразу бросилась в глаза. Потянув на себя полузастеклённую дверь, Максим вошел в небогатое книжное царство. Назвать пару сотен книг богатой библиотекой мог бы человек с очень буйной фантазией. Впрочем, даже эти потрепанные тома состоящие главным образом из работ классиков марксизма-ленинизма с лихвой удовлетворяли невеликие потребности пионеров к чтению. За три смены записались сюда едва ли больше десятка любителей печатного слова. Так что дополнительная ставочка библиотекаря никак не тяготила деятельную Татьяну Николаевну, да и помещение можно было использовать как совещательную комнату вожатых.

Створка двери решила взбрыкнуть и неожиданно застопорилась. Раздавшийся скрип несмазанных петель заставил Максима брезгливо поморщиться. Зато после этого он ничуть не удивился открывшемуся ему убогому зрелищу. Стены комнаты были выкрашены в грязно-зеленый цвет. Только то ли краска попалась негодная, то ли маляры подвели, то ли солнцу не понравилось ее однообразие, но теперь небрежно окрашенные поверхности были скорее пятнистыми, чем однотонными. Возможно, мастера валика и кисти задумались о маскировочной окраске, безусловно, важного объекта. Но даже эта мысль не позволяла объяснить, почему так следовало наносить краску внутри помещения, а не снаружи. Одну из стен украшал дивный плакат на котором мускулистая рабочая рука держала за шкирку злобного толстяка в белом халате. Под слетевшей маской явно проступило мурло отечественной медицины. Рядом с шедевром полиграфии висела статья из газеты "Правда" с резким заголовком: " Подлые шпионы и убийцы под маской врачей-профессоров". Хоть эскулапы и были слегка реабилитированы, убрать плакат не было никакой возможности - он прикрывал безобразное пятно.

Большие окна никогда не видели занавесок, но нижняя половина огромных, почти витринных стекол была тщательно и густо замазана толстым слоем белил. Вся немудреная мебель пропиталась запахом дешевого табака. Часами "заседавшие" здесь "вожатые" неуверенными руками стряхивали пепел куда попало, ничуть не ограничиваясь переполненными импровизированными пепельницами из консервных банок. Судя по всему, не гнушались здесь и плодово-ягодными напитками, о чем явственно свидетельствовало то-самое антиобщественное пятно, образовавшееся не иначе как после разбития емкости о стену с целью получения розочки, но это дело давнее. К нашей истории, по крайней мере, оно не имеет никакого отношения. Теперь, после изгнания прошлого начальства и воцарением Евгении Георгиевны на пути курения и алкоголя поставлен заслон и табачно-винный дух медленно, но верно выветривается.

Татьяна Николаевна сидела за длинным и кособоким как трамвайная колбаса столом. Один из углов столешницы был обломан усевшимся на него уже изрядно "веселым" вожатым первой смены. Дальнейшая судьба провинившегося потерялась в тумане, как собственно и отломанный кусок. Зато части пострадавшей при неизвестных обстоятельствах ножки лежали за шкафом, а столешница опиралась на внушительную стопку ни в чем не повинных книг.