Год чуда и печали

Видели люди, как исчезла в небе ледяная громада, и услышали довольный хохот богатыря Сибира. Там, где только что был неприступный хребет, теперь была глубокая долина.

— Живите! — довольным и радостным громом сказал богатырь и зашагал прочь через горы и хребты.

Люди начали спускаться в долину, и чем глубже спускались, тем теплей становилось вокруг, и цветы на их глазах расцветали по склонам, и хрустальные ручьи пробивались из камней, и птицы запевали песни жизни, и по горным уступам, обгоняя людей, спешили в долину звери большие и малые.

Но долог был путь, и не успели люди до ночи спуститься в долину. А когда пришла ночь, с удивлением увидели они в небе светящийся серп — это ледяной хребет, заброшенный в небо могучей рукой богатыря Сибира, светил в ночи, как и светит поныне...

Тут, на этом месте рассказа, я, кажется, как дурак, расплылся в улыбке. Девочка замолчала, удивленно и осуждающе глядя на меня.

— Ты смеешься?! Чему? Разве можно смеяться, когда рассказывают предание? Я начал оправдываться:

— Да нет... я так... но месяца не бывает, это же луна, она круглая, как мячик...

— Ну и что? — ответила девочка недоуменно. — В Долине Молодого Месяца были великие ученые, они сосчитали все звезды на небе и умели по звездам читать судьбу людей. Но это же совсем другое дело! Я рассказываю тебе предание, а в предании каждое слово — только правда, иначе это бы не было преданием. Предание — это самая большая правда!

Я не очень понял, о чем она говорит, но искренне жалел о своей дурацкой улыбке.

— Рассказывай дальше, пожалуйста! — попросил я.

— Но ты должен верить каждому слову, иначе тебе не нужно знать предание!

— Я верю, честное слово! — поторопился заверить я.

Она немного помолчала, собираясь с мыслями.

— Прошли годы, и люди расселились по всей Долине Молодого Месяца — так стали называть долину жизни, которую подарил людям богатырь Сибир. Люди разделились на четыре племени, и каждое племя взяло себе названием одно из имен четырех братьев-охотников, спасших народ от черной смерти. На севере долины жило племя Ольхонны, и славилось оно несметными стадами оленей. Люди племени Баргуззи были великими охотниками. Племя Бурри на востоке славилось длинногривыми конями, способными перелетать через широкие и глубокие пропасти. Племя Байколлы на юге долины было признано старшим, и князь племени Байколлы был князем и всей Долины Молодого Месяца. На земле князя Байколлы цвели чудесные сады, а дворец князя не имел себе равных.

Никто не тревожил мирную жизнь Долины, и ни разу вражда не возникала границей между племенами.

Девочка замолчала, и грусть вернулась в ее глаза, когда она посмотрела на отца.

— Я правильно рассказала предание, отец? Он ласково погладил ее по голове и не ответил.

— Ты видишь перед собой последнего князя племени Байколлы и Долины Молодого Месяца! — сказала она грустным полушепотом.

— А что случилось потом? Почему последний... — нетерпеливо спросил я.

Девочка прижалась к отцу, смотрела куда-то мимо меня, а я чувствовал, что вопросом причиняю ей боль, но я должен был узнать все, иначе не имело смысла приходить сюда! Меня не оставляло предчувствие, что должно быть изменено что-то в этой истории, изменено не без моего участия.

— Должна ли я рассказать ему, отец? — спросила она срывающимся голосом.

— Ты можешь рассказать! — ответил он тихо.

— Потом, — шепотом начала девочка, — потом случилась беда...

Она замолчала, закрыла глаза, и, когда открыла их снова, они блестели слезами, хотя слез не было.

Прошло много, много лет, когда однажды в Долине появилась неизвестная женщина с двумя сыновьями. Никто не знал, откуда она пришла, как нашла дорогу в Долину, зачем пришла, — никто этого не знал и не расспрашивал ее, потому что она сама об этом не рассказывала. В Долине много было свободных земель, женщина никому не помешала, и никто не помешал ей. Она поселилась со своими сыновьями отдельно от всех племен, ни с кем не сходясь, ни с кем не знакомясь.

Она была очень высокого роста, выше даже самых высоких мужчин Долины, и сыновья ее...

Тут девочка снова замолчала и закрыла глаза.

— Я... не могу! Я устала!

— Она устала! — сказал Байколла. И пусть это был не приказ, но я понял, что мне надо уходить. И это означало, что сегодня я больше ничего не узнаю. А завтра... До этого "завтра" еще надо было дожить!

Я сказал "до свидания" и, ничего не услышав в ответ, медленно поплелся к лестнице в верхние залы.

Сверкающее оружие на стенах уже не доставляло мне никакого удовольствия. Я машинально потрогал рукой длинное, остроконечное копье, присел на пол на шкуры, лег на спину и лежал, кажется, долго и слышал голос дочери князя Байколлы, рассказывающей предание. Еще я пытался понять, как предание может быть правдой, если там есть то, чего не бывает. Но ведь и старух в голубом одеянии тоже не бывает на скалах, однако там, за камнем, открывающем вход в замок, сидит старуха Сарма — и это факт! А разве другой, кто не видел бы этого своими глазами, разве он поверил бы, если б я рассказал!