Год дракона

— Максим Максимович! — Быков был искренне удивлен. Как отец отцу он сейчас был готов даже посочувствовать своему собеседнику, которого, как ему показалось, дочь своим поведением довела до притупления всех естественных чувств и смещения понятий. Или он сознательно избрал свою позицию как защитную? Иначе, чего доброго, свихнуться недолго. Дочь-то единственная… — Максим Максимович, неужели вас не шокирует создавшееся положение?

Гурьев глубоко вздохнул. По кабинету поплыли колечки синего дыма, напомнившие вдруг Быкову растревоженных медуз.

— А что я могу сделать? Притерпелся… Директор школы — и та притерпелась. Ну, выгонит она Верку, а учителя начальных классов днем с огнем не сыщешь. Вот так и сосуществуют. Вера — молодой специалист, сама уволиться тоже не может. Не поверите, когда первый год она начала работать, директриса меня даже вызывала, будто Верка не педагог, а разгулявшаяся старшеклассница. Ну и что?

— Не всегда же ваша дочь была такой неподконтрольной, непослушной? Может быть, это чье-то дурное влияние?

— Конечно. Я же говорю: ее мальчик мне никогда не нравился. А что делать с любовью Веры к нему? Как говорится, не запретишь. Есть доля и моей вины. Купил ей квартиру. Но что делать? Обстоятельства тогда содействовали, подвернулся готовый кооператив. Не отказываться же. Сами понимаете. Все мы, родители, радеем о будущем наших детей. Порой им во вред, да… Что говорить, благими намерениями устлана дорога в ад.

— Вот и давайте поговорим об этой дурной дороге.

— Что — наркомания? — вскинулся Гурьев.

— Нет. Другое. Убийство, — Быков потер челюсть и, глядя исподлобья, проговорил: — Поиск убийцы привел нас к вашей дочери, к Вере Максимовне Гурьевой. Кстати, как вас зовут дома?

— Жена кличет Максимушкой. Мама-покойница Максимкой звала. — снисходительно улыбнулся Максим Максимович. — Мы говорим обо мне или о дочери? Зарубежные партнеры зовут меня Ми-ми. От имени и отчества. Максом никто не называет, — пояснил Гурьев, — Какое отношение к убийству имеет моя дочь?

— Мы бы спросили ее, но ее нет.

— Неужели Вера связана с преступниками?.. — после минутного молчания горестно проговорил Гурьев. — Ведь этот ее парень… — он поморщился. — Он кооператор ко всем прочим прелестям. А я этой публике не доверяю. Всегда испытывал брезгливость к их шашлыкам, тряпкам, рассчитанным на вкусы лимитчиц. Бедная моя Вера! Между прочим, преступность расцвела, как только этим нуворишам дали волю!

— У вас нет врагов, Максим Максимович? Только честно…

— У кого же их нет, — серьезно ответил Гурьев.

— Каковы ваши отношения с Гороховым? Не приходило ли вам в голову, что он мог бы спровоцировать некие неприятности для вас — крупные неприятности? Ну, хотя бы ради того, чтобы вы не мешали их роману, не настраивали Веру против него?

— Роману их третий год, если не больше. Я доказал свою лояльность. Он знает: открыто я не вмешиваюсь и не вмешаюсь. Не думаю, чтобы он хотел мне неприятностей — они же, естественно, отразятся на Вере. А ее он любит. По крайней мере, так утверждается.

— Вы знаете Воздвиженского?

— Кто это? Из министерства культуры? Или из Союзгосцирка?

— А Горохов знает Воздвиженского. В цирке и в минкультуры этот человек никогда не работал. Он юрист и служит в том же кооперативе, что и Горохов.

— Странный вопрос. Я не интересуюсь, с кем якшается этот молодой человек, в том числе и по своей службе.

— А Арбузова Олега Александровича вы знаете?

— Не припомню такого имени.

— Но кооператив «Эллада» вам же известен. Именно там работает Горохов, и, кажется, ваша дочь заказывала в «Элладе» какие-то вещи.

Быков тянул время. Он понимал: окажись Максим Максимович тем самым Максом, он так и будет давать правдоподобно-уклончивые ответы на любой вопрос. Поэтому, чтобы особо не насторожить его, Быков не стал углубляться в вопросы о Горохове и «Элладе». Он приготовил для Гурьева более эффективное средство проверки — внезапную встречу с Арбузовым.

А пока Быков выложил на стол фоторобот, изображающий того самого парня, который подозревается в убийстве Фролова, фотографию Воздвиженского и еще один фоторобот, сделанный со слов официантов и метрдотеля ресторана «Будапешт», — так должен был выглядеть спутник Ламко…

На фоторобот «мальчика в белом» Гурьев даже не взглянул, но две другие фотографии сразу взял в руки.

— Что-то неуловимо знакомое, — пробормотал он. — Это один и тот же человек?

— Нет. Это разные люди, хотя, как утверждается, похожие внешне. Вот этот, на фотографии, ниже ростом, субтильнее, но в нем нет, как мне доверительно сообщили, нет той породы… Что следует понимать под этим словом, вы, конечно, догадываетесь.

— Я могу знать, почему эти люди заинтересовали вас? Это друзья Веры?

— Не уверен, что они знакомы с вашей дочерью, хотя не исключаю этой возможности. Один из них встречался с убитой женщиной в день ее смерти.

— Что за женщина, если не секрет? Верина подруга?

— Ваша дочь шила у нее… Она художник-модельер. Галина Алексеевна Ламко. Вы ее знали?

— Нет. Но я могу поговорить с нашими хозяйственниками, навести справки. Может быть, она шила сценические костюмы?..