Год Единорога

Призрачный нелюдской свет и ощущение чуждой власти сковали Тристана. Холодный ужас рос в его сердце, ужас соприкосновения с древней темной мудростью, и это было страшнее любой реальной опасности. Он не помнил, как попал в это проклятое место. Просто очнулся уже здесь, и сейчас было не время разбираться, что привело его сюда. Всю оставшуюся волю он вложил в сопротивление древней магии. Он чувствовал, как какая-то чужая воля пытается проникнуть в его душу, и боролся изо всех сил. Он понял, что сейчас самое важное — вернуть себе контроль над телом. Как только он сможет действовать, ему легче будет справиться с тем, что тянулось к его душе и мозгу. Прежде всего освободить руки. Он сосредоточился на пальцах и успел удивиться, какие они стали безвольные и непослушные. Неимоверным напряжением воли он сумел сжать их в кулак. Теперь поднять руку. Осторожно, медленно, не ослабляя напряжения. Он чувствовал, что если хоть на секунду потеряет контроль, то все придется начинать сначала и может уже не хватить сил. Отогнать страх, не расслабляться и думать о возможности защиты. Как настоящий воин он в первую очередь подумал об оружии. Но его лук и меч были не больше, чем детские игрушки перед обитавшими здесь силами. А в голове упорно вертелось: меч — броня. И вдруг он вспомнил. Однажды, когда его отряду пришлось ночевать у древних развалин, человек, пришедший из дальних долин, прежде чем лечь спать, положил в изголовье меч, а в ногах — кинжал. Он объяснил тогда, что все здешние магические силы боятся холодного железа, и это хорошая защита. Тогда над ним никто не смеялся, все знали, что железо — металл человеческий и защищает от любого колдовства.

На поясе у Тристана был меч и в ножнах кинжал. Защитит ли его железо? И хватит ли у него силы проверить это, если он никак не может справиться с собственной рукой?

Что нужно обитателям этого места? Зачем они притащили его сюда? Он чувствовал их присутствие, но не видел их и даже не мог бы сказать, сколько их. А, к черту все эти мысли! Сейчас важно только одно — рука.

Медленно, как сонный, он продвинул руку к поясу, нашаривая эфес меча. Его верный, хорошо послуживший меч, простой, безо всяких украшений, с рукоятью, обмотанной проволокой для упора руки. Он не променял бы его ни на какую утыканную драгоценными камнями побрякушку лорда. Пальцы наконец дотянулись до рукоятки, и словно порвалась связывавшая его веревка — рука была свободна! Привычным движением он выхватил меч и поднял его перед собой, закрываясь от колдовских огней. Сразу стало легче. Но через пару секунд он понял, что до освобождения еще далеко. Тяжелый пресс черной воли давил на его руку, отводя и раскачивая меч.

Тристан попытался отступить, но скованные ноги не слушались. Меч, тяжелевший с каждой секундой, угрожающе раскачивался. Тристан понял, что скоро не в силах будет удержать его и тогда — конец.

Из прыгавших по камням огней вдруг выделилась тонкая струйка фосфоресцирующего пламени и потянулась к Тристану. К ней присоединилась другая, третья… Они скручивались, свивались, пытаясь образовать какую-то форму. Тристан с ужасом увидел, как они оформились в гротескную руку с пятью пальцами-щупальцами. И это бредовое создание сил Тьмы потянулось прямо к Тристану. Он направил против него острие меча. Руке это явно не понравилось. Она остановилась, медленно, по-змеиному раскачиваясь, и вдруг почти неуловимо быстрыми рывками вправо и влево попыталась добраться до Тристана. Он и сам не знал, каким чудом удавалось ему парировать эти узоры.

Герта, окаменевшая от ужаса, следила за этой дуэлью. Лицо Тристана заливал пот, волосы взмокли. Вот он отбил одну атаку, другую… И вдруг все замерло.

— Отбери у него меч, — прозвучал в мозгу Герты колючий нечеловеческий голос.

Значит, сами они не могут с ним справиться и ждут от нее помощи? Но почему? Из своего укрытия у подножия скалы Герта отчетливо видела всю картину. Рука Тристана двигалась так медленно, словно во сне, и все-таки Жабы не могли его достать. Видимо, их создание не могло двигаться быстрее, и Тристан продолжал отбиваться.

— Меч! — это был уже четкий приказ, но она не шевельнулась.

— Не могу! — хотела крикнуть она, но не могла выдавить из себя ни звука. Да она и сама не знала, почему не может помочь выполнить то, о чем сама же просила.

На секунду все потемнело, и вдруг ей показалось, что она снова на той проклятой поляне. Она связана, и кто-то подошел к ней, схватил, срывая одежду, бросил на снег… Нет! Они не заставят ее переживать ЭТО снова! Опять, как тогда, блеснул ей в глаза золотой браслет, но теперь уже здесь, среди колдовских камней, на руке Тристана. Он все, так же размеренно и безнадежно водил вокруг себя мечом.

— Возьми у него меч!

Герта поднялась, пошатываясь. Она должна взять у него меч, тогда он будет беззащитен, как она на той поляне.