Год Единорога

Наконец они ушли. Выйдя из лавки, Усмей облегченно вздохнула. Как раз около нее один из слуг в неизменном капюшоне менял сгоревший факел. Усмей удивилась, что он в перчатках, обычно простолюдины надевали перчатки только в морозы. Но еще больше удивило ее, что каждый палец перчатки был украшен длинным изогнутым когтем, она не разобрала, звериным или птичьим. Усмей не могла понять, зачем могло понадобиться такое украшение. Хотя… В долинах много разных поверий. Почти все носили амулеты-обереги. Вот и у нее на шее висел такой амулет. “Может, для этих иноземцев такие когти-амулет против злой магии? Такое вполне может быть”, — успокоила она себя. И снова вспомнила тяжелый, сковывающий взгляд Хейла и поняла, что так и не успокоилась. Лицо Хейла неотступно стояло перед ее глазами, и она невольно задумалась, что за страна этот Кейт, откуда он приехал и как там проходит его жизнь.

Дома она рассеянно слушала, как Зинет продолжает восхищаться ожерельем. Но одна фраза сразу привела ее в себя и заставила насторожиться.

— Мой лорд, неужели в Упсдейле не осталось ничего из того янтаря? Может быть, его не весь продали?

— Это было так давно, милочка… Помнится, у матери был какой-то янтарный амулет…

Усмей снова прижала руку к груди. Зинет и так забрала все, неужели же отдать ей и эту малость? Нет! Этот амулет Гунноры — ее собственный, и она будет за него бороться до конца.

— Но действительно это место, где был янтарь, никак нельзя расчистить? — настойчиво допрашивала Зинет.

— Истинная правда. Когда война только начиналась, отцу очень нужны были деньги на вооружение для отряда. Он пригласил человека с рудников Южной Гряды и пообещал хорошо заплатить ему за совет. Парень все осмотрел, облазил и поклялся, что этот оползень не убрать никакими силами.

Усмей немного успокоилась, когда поняла, что Зинет больше не собирается расспрашивать об оставшемся янтаре. Она быстро простилась с братом и невесткой и ушла спать.

Заснула она с трудом. Но даже во сне ее рука прикрывала драгоценный амулет. Утром она не могла вспомнить, что же ей приснилось, хоть и чувствовала, что это было что-то важное.

Леди Маринойт и Лайрин осмотрели утром лавку Хейла и пришли в восхищение. Они оставили там очень приличную сумму денег. Увидев расстроенное лицо и надутые губки Зинет, Джеральд снял одно серебряное кольцо со своей перевязи и вручил ей.

— Если этого на что-нибудь хватит, — сказал он, — то пойди и купи. А больше мне нечего дать тебе, моя дорогая.

Зинет радостно поблагодарила. Она уже по опыту знала, насколько далеко можно заходить в своих капризах, и не рассчитывала на большее.

Итак, Усмей волей-неволей пришлось еще раз идти в лавку Хейла. На этот раз слуг в капюшонах нигде не было видно. Но у самого входа в лавку сидела на скамье женщина более чем странного вида.

Она была невероятно толста. Ее круглая голова, казалось, торчала прямо из жирных плеч. Как и слуги в капюшонах, она носила темно-коричневую одежду, только у нее она была расшита сложным черно-белым орнаментом. Ее массивные руки лежали на коленях ладонями вверх, словно у нищей, и она тупо разглядывала их. Скрученные пряди сильных жестких волос, стянутые шнурком, выбивались из-под головной накидки. Лицо широкое, плоское, и на верхней губе и подбородке торчали жесткие темные волосы.

Если ее посадили здесь охранять лавку, то сторож из нее получился никудышный. Она даже ухом не повела, когда две леди подошли к лавке, и все так же пристально смотрела на свои ладони. Но когда Усмей уже готова была переступить порог, она неожиданно подняла глаза и заговорила:

— Удачи вам, прекрасные леди! — И по контрасту с ее чудовищным телом, голос ее показался нежным и музыкальным. — Мне открыты древние знаки Книги Судеб, и, если вы позволите, я могу прочесть вам, что Древние Боги записали на ваших ладонях.

Зинет отрицательно покачала головой. Может быть, она и заинтересовалась бы, да момент сейчас был неподходящий. У нее было серебро и возможность потратить его на что захочется, точнее, на то, что она сможет выторговать. Усмей тоже не собиралась слушать пустую болтовню. Конечно, все знают, что бывают настоящие предсказательницы, но Усмей казалось, что эта отвратительная жаба такой быть не может.

— Верь тому, что ты носишь на шее, леди, — женщина сказала это совсем тихо и посмотрела прямо в глаза Усмей. Она явно хотела сказать что-то только для нее.

Усмей невольно заинтересовалась, и тут из темноты палатки вышел Хейл.

— Похоже, Явик хочет вам погадать, леди. Она настоящая предсказательница, и в Кейте ее все уважают.

“Но здесь не Кейт”, — подумала про себя Усмей.

Пусть эта Явик и вправду предсказательница, но Усмей вовсе не хотелось ее слушать. Однако ей пришлось опуститься на подставленный Хейлом табурет и посмотреть в глаза странной женщине.

— Подай мне свою ладонь, леди, — мягко сказала она, — и я прочту тебе, что там написано.