Год Единорога

Хейррал встал и скользнул по склону холма к куче корней. Только теперь я заметила, что луна уже поднимается в небо. Хейррал ударил мечом в центр кучи сухих корней и высек сноп зеленых искр. Дерево загорелось, но неярко и неохотно, и Хейрралу пришлось трижды сильно ударить мечом, прежде чем появился яркий язычок пламени и в небо потянулся сероватый столб дыма.

Хейррал поднял голову. Тени от костра бродили по его лицу, оттеняя жесткий блеск зеленых глаз. Он стоял с обнаженным мечом, словно готовый немедленно принять бой, но никто еще не появился…

Наконец он обернулся ко мне и сказал:

— Они уже почуяли… Их тянет сюда.

Я поднялась. Он стоял у костра, как привязанный, и даже не попытался помочь мне спуститься с холма. Я подошла к нему и, сжимая в левой руке флакончик, протянула ему правую:

— Дай свой меч, воин.

Хейррал шевельнулся и, словно преодолевая какое-то сопротивление, протянул мне меч. Мы встали рядом у костра и стали ждать. Луна ярко освещала дорогу, но по ней, насколько я могла видеть, ничто пока не двигалось. Голос Хейррала, когда он наконец заговорил, донесся до меня глухо, словно издали:

— Они едут.

Насколько близко они уже подошли? Пора принимать настой или лучше подождать еще немного? Насколько можно надеяться на способности, которые даст мне пара капель золотой жидкости? Я вытащила пробку и приложила флакончик к губам.

— Они уже близко…

Я опрокинула флакончик в рот. Жидкость оказалась очень пряной и неприятно щипала язык, поэтому я поспешила проглотить ее.

Но дорога недолго оставалась пустой. Несмотря на предупреждение Хейррала, я все-таки ожидала привычные фигуры птиц и зверей, но на дороге появилось множество странных, непрерывно меняющихся фигур. Всадник превращался в лошадь, а та вдруг оседала и переливалась в чешуйчатое, ползущее на брюхе чудище; потом этот дракон поднимался на дыбы, превращался в человека, но почему-то крылатого и с лицом страшного демона. Все непрерывно и страшно менялось, и я поняла, что была слишком самонадеянной. Как могла я среди этого чудовищного карнавала найти и узнать Хальзе? Если «моли» не обострит моего двойного зрения, я проиграю сразу, едва вступив в борьбу. Я постаралась сосредоточиться на какой-то одной фигуре в этом хаосе взбесившейся плоти. И тут…

Из моей руки, сжимавшей рукоять меча Хейррала, появилось пламя и голубоватым сиянием окружило клинок. И я увидела…

За тонкой пеленой изменяющихся форм я увидела группу людей, поглощенных поддержанием этой созданной ими колдовской картины.

— Я вызываю вас! — громко крикнула я.

— Все или кого-то одного? — Кажется, мне ответили не вслух, а просто я восприняла мысленный вопрос.

— Одного, от которого сейчас зависит все.

— И что же от него зависит?

— Мое второе «Я», колдуны!

Я изо всех сил удерживала свое второе зрение и уже давно нашла Хальзе, который стоял слева от меня и совсем близко.

— И ты назовешь Имя, колдунья?

— Я назову Имя.

— Согласны.

— Согласны со всем? — продолжала настаивать я.

— Со всем.

— Тогда, — я подняла клинок и указала им на Хальзе, — я называю среди вас Хальзе!

Тени словно вскипели и вдруг побледнели, слились в бесформенный клубок и исчезли. Перед нами стояли люди. Вперед вышел Хирон.

— Ты правильно назвала имя. Теперь ты потребуешь…

— Справедливости и защиты моих прав! — Я протянула меч Хейрралу, и его пальцы жестко стиснули рукоятку.

— Да будет так! — провозгласил Хирон, и это Прозвучало, словно смертный приговор одному из нас. — По обычаю отряда? — обратился он к Хейрралу.

— По обычаю отряда.

Теперь зашевелились и все остальные. Хирон сбросил с плеч укрывавшую его блестящую лошадиную шкуру и расстелил ее на земле. Харл и еще трое сняли шлемы и поставили их по углам, гербами к центру. В метре от них мужчины воткнули четыре меча и, скатав плащи валиками, уложили между ними. Получилась огороженная площадка, в центре которой лежала огромная черная шкура.

Хальзе сбросил плащ и, отложив его в сторону вместе со своим щитом, с одним мечом шагнул на площадку, где его уже ждал Хейррал. Он улыбнулся той самой улыбкой, которую я успела возненавидеть, улыбкой хищника при виде покорной добычи.

— Да, она оказалась сильней, чем мы думали, но теперь совершила ошибку, потому что выбрала меч и тебя, недотепа, в защитники.

Хейррал ничего не ответил, лицо его словно застыло. Он смотрел только на Хирона, который вышел в центр лошадиной шкуры и стоял теперь между двух бойцов.

— Это поле боя. Вы будете сражаться до первой крови или пока кто-то не переступит край поля. Тот, кто хоть одной ногой зайдет за край, считается бежавшим с поля боя, и его противник объявляется победителем.

Потом Хирон обернулся ко мне.

— Если твой защитник проиграет, ты будешь полностью в нашей власти и мы имеем право сделать с тобой все, что хотим.

Я поняла, что он имеет в виду: они отберут остатки моих жизненных сил и передадут ей, созданной ими Джиллан. Одна мысль об этом вызвала у меня ужас. Но я надеюсь, что мое лицо не выдало меня, и ответила ему вполне спокойно:

— А если проиграет ваш боец, мой лорд, вы добровольно отдаете мне то, что у меня похитили. Это наш договор.