Год Единорога. Романы, повесть

Когда последним к стене подошел Херрел, я увидела его лицо прямо перед собой, как видела вчера вечером: оно выражало чувство утраты и безграничной тоски. Они, там внизу, не пытались воздействовать на Врата своей волей, они только молили и унижались, идя против своей природы.

Ожидали ли они теперь какого-то ответа? Херрел отошел от стены и снова вернулся на свое место в последнем ряду. И мощные удары волн их чувств не ослабевали. Я почти верила, что все их усилия напрасны. Эта каменная стена, должно быть, стояла там такая же несокрушимая с начала времен. Или во время бесконечных странствий по степям охватило их безумие, которое заставляло их пытаться сокрушить эту гору? И была ли вообще эта затерянная страна?

Теперь я привыкла к пульсации в моем собственном теле и сейчас, когда узнала, что они здесь делают, решила проявить осторожность и подумала о возвращении в лагерь. Но, когда я попыталась покинуть свой наблюдательный пост, мне не удалось этого сделать. Я была словно прикована к камням, на которых я полулежала. Когда я это поняла, меня охватил страх, и я вскрикнула.

Они заметили, что я была здесь! Они обнаружили меня! Но ни одна голова не повернулась ко мне, все глаза были устремлены на стену. Я напрягла все свои психические силы, но не смогла порвать невидимых оков. Всадники-Оборотни продолжали взывать к Силам, от которых они ожидали милости, в то время как я вынуждена была бессильно лежать здесь.

Я справилась с охватившей меня паникой и снова попыталась подняться. Я не хотела беспомощно лежать здесь. Но не могла двигаться! Моя рука лежала на камне передо мной, и я сконцентрировалась на своих пальцах. Давайте же пальцы! Моя рука сжалась в кулак и оттолкнулась от скалы. Только рука! Рука, поднимись!

Я снова и снова отдавала мысленные приказы, и пот бежал по моему лицу. Конечности медленно начали повиноваться мне: сначала одна, потом другая, я с трудом пошевелила ногой, согнула колено, чтобы освободиться от этой невидимой сети. Сантиметр за сантиметром я отползала назад, пока Всадники не скрылись из поля зрения. Потом устало вытянулась и, отдохнула, прежде чем сконцентрировать свою волю на то, чтобы встать. Я стояла, пошатываясь, затем мне удалось переступить сначала одной, потом другой ногой, и чем дальше я удалялась от своего наблюдательного поста, тем свободнее становились мои движения.

Лучи солнца проникли в долину и упали на мое лицо и истерзанные руки, согрев их. Когда я повернулась спиной к каменному горбу, который отделял меня от Всадников, то снова смогла двигаться нормально. И теперь мне только хотелось достичь лагеря и найти там убежище.

Однако, едва лишь я сделала пару шагов, как услышала удар колокола, который звучал с колокольни монастыря, призывая к молитве, только этот удар был звучнее и глубже. Звук, казалось, исходил отовсюду: с неба, из-под камней под ногами, от окружающих скал. И с этим гулом все, казалось, пришло в движение; все, что было твердым и неподвижным, вдруг закачалось. Вниз посыпались камни. Я прижалась к скале. Моя рука, в которую попал камень, стала бесчувственной.

Эхо этого колокольного гула, который теперь уже прекратился, было таким же громким. Никакие боевые барабаны, никакие гонги в замках, никакие другие звуки, которые я когда-либо слышала, не могли сравниться с этим гулом.

Итак, они достигли своего и их закрытые Врата открылись. Их родина была перед ними! Их! А не моя…

Снова покатились падающие камни, и я огляделась. На меня смотрели пылающие глаза медведя и за медведем я увидела узкую морду волка и услышала удары крыльев орла. Люди-Оборотни - или звери! А потом они снова стали людьми, а не зверями. Херрел пробирался через отряд вперед.

- Убить!

Вылетел ли этот приказ из горла волка, из клюва орла или же это было ржание жеребца? Слышала ли я это вообще или я только прочла это в их глазах?

- Я не могу убить ее, - сказал Херрел, - Разве вы не понимаете, что дал нам случай? Она из рода Мудрых, в ней течет кровь колдуний!

Хирон подошел поближе, стал рассматривать меня прищуренными глазами, и от его внимания не ускользнула ни моя измятая одежда, ни мои окровавленные руки.

- Почему ты пришла сюда? - спросил он, и голос его был спокоен, очень спокоен.

- Я проснулась… и меня позвали.

- Разве я вам ничего не говорил? - вмешался Херрел. Настоящая кровь должна ответить на то, что мы…

- Замолчи! - приказ был похож на удар бича, и я увидела, что тело Херрела напряглось и глаза его засверкали. Он повиновался, но с неохотой.

- И куда же ты пошла?

- Туда, вверх, - я указала на вершину каменного горба, с которого я наблюдала за их призывами.

- И все же ты не свалилась вниз, - медленно сказал Хирон. - Ты даже ухитрилась спуститься обратно.

- Убей!

Был ли это Хальзе? Или кто-то другой? Но Хирон покачал головой.

- Она не добыча для хищников, братья по отряду, - он поднял руку и указал на символ, сгустившийся в воздухе между нами. Сначала возник туманный зеленоватый след, потом зеленое стало синим, а когда линии стали бледнеть, серым.