Год грифона

– Будем надеяться… – откликнулся тот слабым голосом.

Они начали с того, что расставили свечи вокруг книжной пентаграммы – получился круг из девяноста девяти свечей (все, что были в мешке). Вызывать огонь пока что никто не умел, поэтому Рёскин попросту воспользовался своей кремневой зажигалкой. Потом все пятеро встали у пяти концов пентаграммы и, передавая книги из рук в руки (или из рук в лапы), принялись читать заклинания, возглашать волшебные слова и пытаться воспроизвести описанные там пассы. Для одного из заклинаний Эльде пришлось сбегать за своим зеркальцем. Зеркальце пошло по кругу, обращенное вовне, чтобы отразить от Фелима любые вражеские атаки. В перерывах между заклинаниями все с опаской поглядывали на Фелима. Но молодой человек стоически восседал посреди пентаграммы, и не похоже было, чтобы заклятия причинили ему какой-то вред.

– Ты ведь скажешь, если тебе станет больно или что-нибудь в этом духе, верно? – то и дело спрашивал кто-нибудь.

– Да нет, пока что мне совсем не больно – только довольно жарко становится время от времени, – отвечал Фелим.

Начинающие маги добросовестно прошерстили все шесть книг. На это ушло меньше часа: многие заклятия повторялись в нескольких книгах, а некоторые, например заклятие с зеркалом, встречались во всех. Тем не менее под конец все внезапно обнаружили, что смертельно устали. Эльда, едва успев дочитать последнее заклинание, бессильно осела на задние лапы. А прочие так просто рухнули, где стояли, и остались сидеть на ковре, тяжело дыша.

И тут произошло нечто воистину удивительное. Все девяносто девять свечей догорели одновременно, потухнув в лужицах воска. Эльда уныло разглядывала испорченный ковер, когда заметила краем глаза, что Фелим вроде как светится. Она развернулась и уставилась на него в упор – но нет, Фелим выглядел совершенно как обычно. Однако когда Эльда снова повернула голову и посмотрела на него боковым зрением, то опять увидела, что Фелим весь светится, прямо-таки сияет изнутри, точно огромный фонарь. Ярче всего сиял алый пояс юноши и еще глаза.

Все прочие, кто сидел вокруг пентаграммы, обнаружили то же самое. Они было решили, что им мерещится, и поначалу молчали, боясь, что их поднимут на смех, но наконец Ольга осторожно спросила:

– Скажите, кто-нибудь еще видит то, что вижу я?

– Да, – ответила Клавдия. – Сдается мне, мы обрели магическое зрение. Фелим, тебе видно, что ты светишься?

– У меня магическое зрение было с детства, – ответил Фелим. – Но, надеюсь, этот эффект долго не продержится. А то я себя чувствую каким-то маяком. Можно, я теперь смою пентаграммы?

Однако смывать пентаграммы не пришлось: они исчезли сами собой. Фелим показал товарищам свои ладони.

– Подействовало! – Лукин восторженно хлопнул себя по колену. – Ребята, у нас все получилось! Мы молодцы!

Студенты так обрадовались, что даже забыли об усталости. Фелим, с трудом разогнув затекшие ноги, выбрался из пентаграммы, и они отпраздновали успех, съев по нескольку апельсинов и доев пирожки из другой корзины. А потом, не успев дожевать, разобрали книги из пентаграммы, чтобы найти способы подкараулить и перехватить ассасинов до того, как те подберутся близко к Фелиму.

– Мой брат Кит сказал бы, что это перебор, – заметила Эльда.

– В таком деле лучше перебрать, чем недобрать, – ответил Лукин, раскладывая перед собой сразу несколько томов. – Нам нужна максимальная защита. У-у! Это проблема… Почти половина этих заклятий может сработать только один раз, в определенное время. Значит, нужно рассчитать время так, чтобы они сработали именно тогда, когда ассасины будут здесь.

– Это не беда, – ответила Клавдия, чистя шестой апельсин. – Знаешь, Эльда, мне так нравятся апельсины! Даже у Тита их столько не бывает. Так вот, мы ведь можем рассчитать, когда они сюда доберутся. Фелим, сколько времени у тебя ушло на дорогу?

Фелим улыбнулся. Окружавшее его сияние постепенно угасало, но уверенность юноши, казалось, росла по мере того, как оно затухало.

– Почти три недели. Но у меня был плохой конь, и ехал я окольными тропами, стараясь остаться незамеченным. А ассасины поедут на хороших лошадях по большой дороге. Ну, положим, неделя.

– Неделя с тех пор, как в Эмиратах получили письмо из университета… Эльда, а когда твой отец получил письмо?

– Он не говорил, – ответила Эльда. – Но если письмо отправили с одним из его разумных голубей, то отсюда до Деркхольма такой голубь долетает за полдня, а до Эмиратов – дня за полтора-два.

– Допустим, письмо отправили в первый день семестра, – принялась считать Ольга. – Значит, всего дней восемь-девять: полтора-два на голубя и семь на дорогу ассасинам. Скорее всего, они явятся послезавтра. Но тут достаточно заклятий, чтобы их хватило на несколько суток, начиная с завтрашнего дня. Идет?

– Да, но при этом большую часть лучше все же назначить на послезавтра, – сказала Клавдия. – Так и сделаем.

– Ну что ж, за работу! – вскочил Рёскин.