Год грифона

– Так вы, значит, по-прежнему пиратствуете? – сказал он дрожащим голосом.

Олаф покачал точеной головой.

– Нет, завязал. С тех пор как не стало Чесни, пиратствовать сделалось невыгодно. Я нынче человек почтенный. Охраняю торговые суда, что ходят по Внутреннему морю.

– То есть вы теперь сделались рэкетиром? – уточнил Коркоран.

Сидевший рядом с ним Вермахт заерзал. Он явно пришел в ужас.

– Коркоран, как так можно! Разве вы не знаете, что Гуннарсен – один из самых богатых людей во всем мире?

– Заткнись! – перебил его Олаф. – Оба заткнитесь. Я сюда явился не затем, чтобы с вами лясы точить. Я пришел за этой хитрой ведьмой, моей дочуркой. Ольга, марш ко мне! Пошли отсюда.

У Коркорана даже голова закружилась от облегчения. И всего-то? Все присутствующие обернулись к Ольге. Той было почти не видно за правым крылом Эльды. Девушка побледнела так сильно, что с ее светлыми волосами казалось, будто в лицо ей светят ярким прожектором. Коркоран вспомнил того юнгу. Так, значит, он и Ольгу тоже зашвырнул тогда в море вместе с ее папашей!

Ольга подвинула стул так, чтобы выдвинуться из-за Эльды. Откинулась на спинку стула и взглянула в лицо Олафу:

– Как ты узнал, что я здесь?

Он ухмыльнулся, обнажив роскошные белые зубы:

– О-о, твой ненаглядный университет был столь любезен, что прислал мне письмо с просьбой о пожертвовании. Что, Коркоран, по-прежнему за денежками гоняетесь? Так вот, я собрал ребят и пришел за тобой, Ольга. Имей в виду, мы тут уже два дня и все ходы-выходы разнюхали, так что улизнуть тебе не удастся. Будь хорошей девочкой, иди сюда, и никто не пострадает.

– Не пойду, – сказала Ольга. Она говорила ровным тоном и выглядела совершенно спокойной, но Эльда чувствовала, как она дрожит. – Я теперь студентка. Я тут учусь.

Все люди, стоявшие у стен, внезапно угрожающе подались вперед. Однако Олаф поднял руку, сверкнувшую кольцами и золотым браслетом, и остановил их:

– Тише, ребятки, тише. Это древнее и почтенное заведение. Попытайтесь хотя бы сделать вид, что вы культурные люди. Ольга, я хотел обойтись с тобой по-хорошему. Но если ты будешь упрямиться, я всем расскажу, что ты натворила. Тогда тебя отсюда по-любому выпрут!

– Я не сделала ничего такого, кроме того, о чем я тебя предупреждала, – отпарировала Ольга. – Ты не разрешал мне учиться на мага, и я позаботилась об этом сама. Я предупреждала, что так и поступлю.

Олаф покачал головой, изображая глубокую печаль:

– Ах, Ольга, Ольга! Ты недоговариваешь главного! Как всегда…

И внезапно старый пират жутко переменился. Его точеное лицо побагровело, в особенности орлиный нос, и белые зубы оскалились, точно у черепа.

– Ах ты, лживая, подлая, коварная девка! Я ведь запретил тебе уезжать! А ты ослушалась меня – меня, Олафа! И мало того – ты отправилась на мой тайный остров и стырила все мои сокровища! И не смей отпираться! Это ты их стырила!

– А я и не отпираюсь, – спокойно ответила Ольга.

Лукин, который с ненавистью смотрел на Олафа, не в силах оторвать глаз, точно зачарованный, обернулся и посмотрел на Ольгу с уважением.

– Я и об этом тебя предупреждала, – сказала Ольга. – Я тебе ясно сказала. Ты ведь мне за всю жизнь медной монетки не дал – вот я и взяла то, что мне причиталось. Я работала на тебя уже десять лет, папочка, я поднимала бури и создавала чудовищ, чтобы ты мог делать вид, будто защищаешь торговцев. И все это бесплатно! Ты не платил мне даже того жалованья, что платишь своим матросам!

– А как же иначе! – возмутился Олаф. – Послушная дочь должна помогать отцу! А ты – ты меня ограбила! Родного отца!

– Я взяла ровно столько, сколько нужно, чтобы заплатить за обучение и чтобы мне было на что жить в течение трех лет, – возразила Ольга. – Там осталось еще очень и очень немало. Неужто ты не потрудился пересчитать? Вот уж ни в жизнь не поверю!

– Ты меня ограбила! – возопил Олаф. – Я эти деньги на старость копил! И тебе на приданое, неблагодарная девка!

– Ну так, значит, это были мои деньги, – сказала Ольга.

– Ничего подобного! – заорал любящий папаша. – Дочь принадлежит своему отцу, пока он не купит ей мужа! На то самое приданое! И ты прекрасно знаешь, вороватая ведьма, что я приготовил тебе прекрасного мужа – а ты ограбила меня и сбежала!

– Ну да, отчасти именно поэтому я и сбежала, – кивнула Ольга.

– Нет, вы слыхали, а? – воскликнул Олаф, обводя взглядом притихших студентов, словно был уверен, что они наверняка с ним согласятся. – Вы когда-нибудь слыхали о подобной неблагодарности? Дочь должна слушаться папу!

– Только в том случае, если отец честно выполняет свою часть сделки, – возразил Лукин.

Выпученные голубые глаза Олафа и ствол его пистолета уставились на Лукина.

– Эт-то что такое? А ну отвечай, кто б ты ни был!

– Я говорю, – начал Лукин, дрожа не меньше Ольги, – что послушания можно требовать лишь в том случае, если…

– Это наследный принц Лютерии, отец! – поспешно вставила Ольга.

– А-а. Ну, тогда я его убивать не стану, – сказал Олаф. – Прострелю ему, пожалуй, колено, да и всего делов. Но сперва я хочу получить назад свои деньги!

Он перевел взгляд на Коркорана: