Год Грифона

— А кто тронет вещи хэйми? — вопросом ответил Малтэр.

— Вот как? — отметила Карми. — Ладно, продолжай.

Малтэр разложил перед ней вощеные таблички с записями, касающимися ее имущества.

— Полный отчет я собирался сделать к концу года, госпожа, — сказал Малтэр. Он держался уверенно, но Карми, вслушавшись в его голос, учуяла какие-то странные интонации, как будто Малтэр чувствовал себя виноватым, но не собирался в этом признаваться.

Карми, разобравшись в денежных счетах, нашла объяснение этой виноватости: Малтэр вовсю использовал ее состояние (поместье в Савитри, долю в каперских экспедициях и в фарфоровой мастерской), использовал, как полагал Малтэр, исключительно для того, чтобы сохранить свое положение наместника. Дань майярцам была на треть уплачена ее деньгами и на восьмую — деньгами Малтэра; Малтэр не рискнул давить на тавинских горожан, опасаясь бунта. В результате таких мер сургарская принцесса окозалась на грани разорения, но Малтэр надеялся, что неопытная девушка этого не заметит. Однако он не знал, с кем связался.

— Ты хороший управляющий, — заявила Карми, изучив счета, и Малтэр насторожился, заподозрив насмешку. Но Карми была серьезной. — Я бы сама, пожалуй, не сделала бы лучше. Деньги мне не нужны; сам понимаешь — двор я держать не собираюсь. Для меня важнее, чтобы Сургара быстрее вернулась к своему величию. Поэтому мне нравится все, что ты сделал, но… все-таки у меня есть замечания…

— Слушаю, госпожа.

— Поместье в Савитри следует продать. Долину в пограничных горах я оставляю за собой. Пай в каперах продать. Долю в мастерских пусть выкупят купцы из Соланхо; они давно этого хотели и наверняка пожелают воспользоваться моментом. Все добро, что сохранилось в моих покоях, тоже продай; надеюсь, ты не продешевишь. И все вырученные деньги употребишь на уплату дани.

— Но, госпожа моя… — воскликнул потрясенный Малтэр. Все это означало, что сургарская принцесса собственными руками разоряет сеся. Правда, оставался еще ежегодный сбор налогов с Сургары.

— Налоги уменьшать не будем, — сказала Карми. — Мне важно как можно быстрей выплатить установленную контрибуцию, чтобы потом требовать у Высочайшего Союза признание независимости Сургары, понимаешь? Хотя бы такой независимости, какой пользуются Байланто и Карэна. Я поговорю с Павутро — какую часть моих денег он может без убытка для себя отдать.

— Госпожа моя, но на что же ты жить собираешься?спросил Малтэр в изумлении.

— Сейчас мне не нужно много денег, — отозвалась она. А потом, если понадобится, я найду, где взять деньги. — Она усмехнулась. — Убрать бы только из Сургары майярские гарнизоны, а уж тогда с тавинцами я справлюсь голыми руками.

Малтэр вскинул брови на такую самоуверенность малолетней девчонки, но тут же понял, что говорит это не девушка, а ангел-хэйо, перед которым трепещут и небожители.

— Хорошо, госпожа, — согласился он. — Будут ли еще распоряжения?

— Нет, — поднялась из кресла Карми. — Ты справляешься с моими делами лучше меня.

Они вышли и в приемной увидели терпеливо дожидающегося Красту.

— А, подлатали? — обрадовалась она.

— Новое сшили, госпожа моя, — поклонился портной.

Новой одежда никак не выглядела; было впечатление, что она уже успела выгореть на солнце и несколько износиться.

— Отлично, — одобрила Карми. — А сапоги?

Мягкие хокарэмские сапожки тоже не блистали новизной. Внутрь были положены скрученные клубочками три пары вязанных носков — одни толстые, с пухом, две другие — тонкие.

— То, что надо, — с удовольствием сказала Карми. — Все добротное и не развалится быстро.

Портной радовался, глядя на ее восторг, кланялся и благодарил за добрые слова.

Карми подхватила только что сшитые одежки и побежала переодеваться. Портной был мастером своего дела: все было по размеру. а вернее, чуть больше, на вырост. Сапоги тоже пришлись по ноге. Карми решила выйти, чтобы порадовать Красту, но задержалась, чтобы посмотреть в зеркало.

Чужое лицо увидела она в отражении; непривычная прическа и непривычная одежда — это полдела; чужим было и выражение лица. Неприятное лицо было у хэйми Карми. Она попробовала улыбнуться, но и с этой деланной улыбкой лицо приятнее не стало. «Неудивительно, что все принимают меня за привидение. Впрочем, ладно! Что есть, то есть».

Она осторожно сдвинула створки зеркала и в последний раз окинула взглядом комнаты. Больше она сюда не вернется. Никогда.

И она ушла.

Малтэр поджидал ее во внутреннем дворике, глубокомысленно наблюдая за струйкой фонтана.

— Надо бы прочистить, — заметила Карми. — Едва сочится.

— Хорошо, это сделают, госпожа, — кивнул Малтэр.

— Да нет, — возразила Карми. — Это не приказ, а совет. Дом теперь не мне принадлежать будет. А… скажи, Малтэр, почему ты решил здесь жить?

— Это дом Рутула, — ответил Малтэр. — Дом Власти. Кому принадлежит он, тому принадлежит и власть в Тавине.

Карми усмехнулась:

— Так значит, этот дом выкупишь ты? Я не против. Хочешь, тайничок подскажу?