Год и один день

— Государь! — в ужасе вскричал фра Джон.

— Да. И сегодня нам с тобой предстоит долгая беседа. Но прежде ты напишешь признание, где будешь молить твоего епископа, твоего бога, твоего короля и лэрда Кэмпбелла о прощении.

Священник поспешно натянул на себя одежду и уже собирался надеть на шею серебряное распятие, когда король остановил его:

— Оставь распятие. Ты недостоин носить свой сан и его символ.

Священник сжал распятие в кулаке, потом кивнул и положил его на стол. Когда он повернулся к двум мужчинам, его голова была опущена, но глаза горели ненавистью.

— Государь, — сдавленным голосом начал он, — я должен предупредить тебя, что тот, кто затевает войну с церковью, рано или поздно может обнаружить, что ему нет места ни в этом мире, ни в ином.

— И ты еще имеешь наглость читать мне проповедь на тему смирения? — возмутился Эдгар. — Учти, никакие силы не смогут тебя спасти, я тебя достану хоть на краю света. Мой военачальник мог бы в два счета лишить тебя жизни, но я пощажу тебя, если ты исправишь зло, причиненное тобою моей подданной, леди Бриттани.

Король бросил взгляд на скорчившуюся в испуге женскую фигуру и приказал:

— Оденься и принеси мне суму, куда собирают почту!

Женщина кое-как напялила на себя одежду и с явным облегчением, едва не бегом покинула комнату.

— А теперь, святой отец, — сказал король, — ты напишешь другое послание в епископат.

Он указал священнику на табурет. Тот сел, с плохо скрытой злобой схватил письменные принадлежности, кусок пергамента.

— Что ты хочешь, чтобы я написал? — сварливым тоном осведомился он.

Терпению Алека пришел конец.

— Пиши правду, святой отец. Тебе ли не знать, что человек, особенно человек духовного звания, должен говорить только правду?

Священник положил перо и бросил на Алека уничтожающий взгляд.

— Если бы ты ратовал за правду, шотландец, ты отослал бы мое первое донесение. Говори, я буду писать под твою диктовку.

— Чтобы потом ты отказался от своих слов? — процедил сквозь зубы Алек, раскусивший хитрый ход священника.

— Опиши все, что произошло, правдиво и своими словами, святой отец. Расскажи о сражении — кто нападал и кто защищался, — приказал Эдгар. — Потом я напишу постскриптум, чтобы епископ знал, что я прочел твои показания и подтверждаю их.

Алеку пришлось по душе мудрое решение Эдгара, и он взглядом выразил ему свое одобрение. Священник не мог не подчиниться приказу, а также был лишен возможности исказить факты.

Эдгар прибавил к посланию похвальное слово смелости Бриттани и скрепил пергамент своей восковой печатью.

— Я лично вручу его епископу. И смотри, фра Джон, старайся больше не привлекать к себе моего внимания.

В это время в комнату вбежала кухарка с письмом, за которым ее послал Эдгар. Не обращая внимания на священника, поспешно протянувшего руку, она вручила документ королю, неуклюже присела перед ним и выскользнула из комнаты.

Эдгар вскрыл письмо, быстро прочел его, потом передал Алеку.

С каждой новой прочитанный строкой, с каждой новой ложью его охватывала все большая ярость. «Безбожница, приспешница дьявола, прелюбодейка…» Когда он наткнулся на это последнее обвинение, кровь застыла у него в жилах. Он не мог себе представить, что человек, осмелившийся нанести такое оскорбление его жене, а значит, и ему самому, выйдет из этой комнаты целым и невредимым. Алек сложил письмо, сунул его в карман. Его взгляд, казалось, должен был испепелить служителя церкви.

— Если ты хочешь увидеть рассвет, то уберешься отсюда немедленно.

Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты. Его переполняла ярость, которая искала выхода, и Эдгар, видевший его состояние и знавший причину этого состояния, шел рядом, не произнося ни слова.

Они вернулись в главный зал, где накрывали стол к ужину. Хлеб, сыр и масло уже стояли на столе, но мясо и овощи всегда подавали только после того, как лэрд занимал свое место за столом. Не обращая внимания на мужчин и женщин, собравшихся в зале и ждавших его, Алек прошел мимо столов к очагу, где сидел Брайан Мактавиш.

Оставив без ответа его вопросительный взгляд, он бросил ему на колени письмо фра Джона.

Брайан прочел послание, вернул его Алеку.

— Я жалею только о том, что этот негодяй принял смерть не от моей руки.

Алек же, которым владела одна-единственная мысль, спросил, глядя в упор на Брайана:

— Что ты скажешь по поводу обвинения в прелюбодеянии?

Брайан встретил его взгляд с недоумением.

— Разве священник не покаялся во лжи перед смертью?

Алек отрицательно покачал головой, и Брайан обратился к королю:

— Государь, я не понимаю…

Эдгар сухо объяснил:

— Фра Джон пребывает в добром здравии.

— Он жив! — взревел Брайан. Его пылающий негодованием взгляд встретился с обвиняющим взглядом Алека. — Ты глупец, Кэмпбелл!

— Глупец я или не глупец, но прежде всего я муж и хочу, чтобы ты дал мне ответ.

Прежде чем Брайан успел ответить, раздался голос Бриттани:

— Какой ответ, муж мой?