Год Иова

Сьюзан залилась краской. Её маленькие неловкие кулачки упёрлись в покрывало дивана, и она, с усилием поднимаясь на ноги, закричала на Джуита:

— А как на счёт твоей… сути!? О которой ты говорил мне на папиных похоронах? На которую ты не мог повлиять и которую ты не мог изменить. Что всё это значит? — Она с трудом держалась на ногах, чудом не падая вперёд от усилий. — Ты мог повлиять. Ты мог изменить.

— Тогда я ещё не знал об этом, — сказал Джуит.

Он посмотрел на Риту, которая удалялась по коридору.

— Я и теперь не знаю. Порой с нами происходят вещи, которых мы не ожидаем. Ты ведь не ожидала такого? Признайся. Ты ведь удивлена, чёрт возьми.

Сьюзан уставилась вслед уходящей Рите.

— Что значит — она замужем?

— Это значит, что когда её имя попало на студии в чёрные списки, ей перестали давать роли, и поэтому она не могла содержать мужа так, как он привык. Вот он её и бросил.

Сьюзан побледнела.

— Она коммунистка?

— Её отец был коммунистом, — сказал Джуит. — В Мексике. Когда они боролись за демократию. В семнадцатом. Он погиб ещё до рождения Риты. Она не коммунистка.

— Но это из-за неё ты не можешь найти работу, — сказала Сьюзан. — Оливер, ну зачем тебе это? У тебя всё было так хорошо.

— Позволь мне переодеться, ладно? — сказал он. — Всё не так просто. Ты подождёшь?

Она не нашла слов, чтобы ответить, но кивнула и снова опустилась на диван. Джуит столкнулся с Ритой, которая выходила из ванной в джинсах и красной клетчатой блузке. Она налету поцеловала его в губы, но тут же поворотила нос.

— Фу-у! — поморщилась она. — Что за запах!

— Не знаю, что и сказать, — отвечал он.

Она вышла на кухню. Он снял майку и залез под душ, чтобы избавиться от запаха пота. Он не смог отыскать чистых брюк, поэтому напялил на себя мятые и потрёпанные белые матросские брюки, которые валялись у кровати. Рубашку он тоже не смог найти, впрочем, было довольно жарко.

В гостиной на покосившемся чайном столике стояла бутылка пива «Акме». Рита сидела на другом конце дивана со стаканом пива. Стакан пива, стоявший напротив Сьюзан, был полон. Однажды, когда Сьюзан была старшеклассницей, какой-то парень пригласил её пройтись с ним. Она решила, что нравится ему. Он угостил её пивом, а потом привёл своих друзей посмеяться над тем, как её развезло. С тех пор она не притрагивалась к пиву и прочим алкогольным напиткам. Джуит не знал об этом. В жарком воздухе повисло облако сигаретного дыма. Даже в жару Рита курила одну сигарету за другой. Она говорила: — Когда я играла в маленьком театре «Закат», к нам приходили люди из студий. Они искали новичков. Меня, конечно, никто не искал, я, во-первых, не новичок, а во-вторых, в чёрном списке. И как-то раз к нам пришли Зигги Фогель и Оливер. Они были любовниками, ну, ты ведь знаешь. — Рита была сама осторожность. — Зигги нашёл его где-то в Нью-Йорке, в кабинке уборщика. В сорок восьмом. Он привёз его обратно сюда и откопал для него роли в кино.

— Во время войны, — сказал Джуит, — мне подвернулось несколько хороших ролей на Бродвее. Тогда я думал, всё дело в том, что я умею играть.

Он нагнулся к столу, чтобы наполнить стакан холодным пивом.

— Но это было не так. — Он сел на пыльный пол, скрестив ноги. — Роли доставались мне только потому, что все хорошие молодые актёры тогда воевали.

— Ах, Оливер, — сказала Сьюзан.

— Это правда. Я понял это, когда все они вернулись из Европы и с Тихого океана. Когда это случилось, я стал безработным. У меня не было никаких друзей, кроме тараканов. Мы делили с ними всё пополам. И так продолжалось, пока Зигги не увидел меня, нищего и немытого, в дверях одного захолустного театришки летом. И не решил, что в кино не помешает ещё одно смазливое лицо.

— Ах, Оливер, — снова сказала Сьюзан. — Прекрати.

Она обернулась к Рите за помощью.

— Он же очень талантливый. Правда же, он талантливый? — Только я теперь зареклась ходить в кино, — ответила Рита и усмехнулась, глядя на него поверх своего стакана. — Когда я ушёл от него к Рите, — Джуит встал на колени, взял сигарету из пачки Риты на чайном столике, прикурил от Ритиной «Зиппо» и снова сел на пол, скрестив ноги, — он страшно разозлился. Он предупредил меня, что я больше не смогу найти работу в этом городе.

— Но ты же не коммунист, — воскликнула Сьюзан. — Как это несправедливо!

— Вот если он был коммунистом, — сказал Рита, наклоняясь, чтобы потушить окурок и взять новую сигарету, — тогда это было бы и правда несправедливо. У каждого человека есть право зарабатывать себе на жизнь? Они, кажется, забыли об этом.

Сьюзан была в отчаянии.

— Что же вы будете делать?

— Он будет торговать тако, — сказала Рита. — Я заложу в ломбарде свою задницу, куплю десять фунтов гамбургеров, и мы будем бегать по пляжу и предлагать их тем, кто оголодал.