Год испытаний

Я принесла травы и объяснила Афре, как сделать настой. Мой отец, который еще не поднялся с постели, зашевелился, услышав наш разговор, и встал, проклиная головную боль.

Разговаривая с ним с почтением, которого я не испытывала, я объяснила ему тяжелую ситуацию, которая сложилась с похоронами, и попросила его о помощи. Как я и ожидала, он начал ругаться и говорить, что у него и без того полно работы и что моему «болтуну священнику» полезно заняться настоящим делом. Тогда я предложила ему выбрать из моего стада овцу к воскресному обеду и пообещала ему еще одну в следующем месяце. Это было щедрое предложение, и, хотя он продолжать сквернословить, мы в конце концов договорились.

Холодная зима совсем измотала меня, я стала похожа на привидение. У меня не было ни одной свободной минуты, спала я урывками — либо у изголовья умирающих, либо сидя на табуретке в доме пастора. Рождество прошло незаметно, мы его даже не праздновали. На Масленицу я принимала роды у Кейт Толбот. У нее родилась здоровая девочка, и я надеялась, что теперь она не будет так скорбеть по погибшему мужу. Неделю спустя настала очередь Лотти Моубрей. Эта бедная, простая женщина родила без единого крика. Это были самые легкие роды, которые мне довелось принимать.

Каждый день нам было за что благодарить графа: он продолжал снабжать нас всем необходимым, как и обещал. Каждый день нам привозили продукты и оставляли их либо у Межевого камня, либо у родника, который мы стали называть источником Момпелльона. А вот от Бредфордов, сбежавших в благополучное графство Оксфордшир, мы не получили ни материальной помощи, ни слова сочувствия.

Кухня в доме пастора теперь напоминала жилище алхимика. На деревянном столе, который раньше я тщательно отскребала, теперь постоянно были разложены нарезанные травы, отчего столешница покрылась зелеными пятнами. Элинор ходила с красными глазами, она не отрывалась от книг, пытаясь выискать в них еще что-то новое. Но в основном мы учились извлекать полезные вещества из растений опытным путем. Одни листья мы заливали маслом, другие спиртом, третьи водой, чтобы проверить, какой из этих способов даст лучшие результаты. Из сушеных трав мы заваривали различные чаи. Если настой был слишком горьким, мы добавляли в него мед, и получался сироп. А потом я опять принималась измельчать травы и корни, которые мы выкапывали из промерзшей земли. Когда я видела, что мы уже извлекли из растения все, что можно, я брала оставшуюся после переработки кашицу и мешала ее с пчелиным воском, пока не получалась лепешечка, которую можно было прикладывать к ранам. Мы ставили перед собой две цели: облегчить страдания больных и найти средства, которые укрепили бы здоровых.

Мы с Элинор раздавали всем наши снадобья, но сами прекрасно понимали, что могут пройти недели и даже месяцы, прежде чем болезнь пойдет на убыль. Дни становились длиннее, и мы все больше времени проводили в садике у дома Гауди, пытаясь разобраться, что и где они сажали, изучая свертки с семенами и подготавливая почву для весенней посадки.

Мы прекращали свою работу только по воскресеньям, чтобы пойти в церковь. И именно там становилась особенно заметной вся бесплодность наших попыток остановить чуму. Ряды прихожан все редели. Правда, среди нас появились и новые лица. Мистер Стенли начал посещать службу с того дня, когда мы приняли Воскресный обет, а позже к нему присоединилось семейство Биллинг и другие нонконформисты. Они не пели вместе с нами некоторых гимнов, но то, что они вообще приходили в церковь, было уже чудом.

В первое воскресенье марта мистер Момпелльон объявил о закрытии церкви. Он стоял на кафедре и, стараясь держаться ровно, так вцепился в нее, что у него побелели костяшки пальцев. Элинор настояла, чтобы я села рядом с ней в первом ряду, так что мне хорошо было видно, как он дрожит от усталости, какие глубокие морщины избороздили его лицо.

— Мои дорогие друзья, — начал он. — Господь послал нам тяжелое испытание в эти месяцы. Вы мужественно встретили его, и Бог вас за это вознаградит. Я осмелился понадеяться — все мы надеялись, — что оно не будет таким тяжелым и длительным. Но кто может проникнуть в замысел Божий?

Он сделал паузу, пытаясь собраться с силами.

— Друзья, Господь посылает нам новое испытание, может быть, самое суровое из всех, что нам пришлось пережить. Скоро будет тепло, а чума, как известно, распространяется в тепле гораздо быстрее. Мы можем только молиться о том, чтобы она потеряла свою силу, но мы не можем на это рассчитывать. Дорогие друзья, нас могут ожидать худшие времена.

Отовсюду послышались стоны. Кто-то разрыдался. Когда мистер Момпелльон объявлял о том, что закрывает церковь, у него на глазах тоже стояли слезы. А потом, пытаясь улыбнуться, он произнес: