Год хорошего ребенка

— Что я скажу Аренду? — в ужасе спросила Розалинда. — Он на меня жутко злится.

— Аренд твой руководитель? Я с ним поговорю, — пообещал Игорь Иванович.

Положение Леши было гораздо хуже. Даже если Игорь Иванович поговорит с товарищ Федуловой, ничего хорошего ждать от нее не придется. Ничто не поможет.

Все трое вошли в гостиницу «Вильгельм Тель».

В лифте Розалинда молчала. Но на двенадцатом этаже она тронула Игоря Ивановича за рукав:

— Вы им скажете, что я не виновата?

Он улыбнулся, чтобы успокоить ее, и постучал в дверь. Дверь широко распахнулась, и они увидели небритое лицо Аренда.

— Розалинда! — закричал он.

— Она появилась? — спросила Эмма. Вся голландская делегация столпилась у дверей, чтобы увидеть Розалинду. — Где ты была?

Игорь Иванович рассказал о прогулке в горах, на которую он пригласил детей, и о том, как они заблудились в лесу. Все это придумал Леша.

— Входите, — сказала Эмма, прервав его на половине рассказа.

Судя по лицам, вся делегация провела беспокойную ночь.

— Слава богу, что все в порядке! — сказал Аренд и посмотрел на часы. — Однако конкурс рисования придется отменить.

— Конкурс рисования? — спросила Розалинда. — А почему?

— Ханс не спал почти всю ночь.

— Но это же очень важный конкурс! — сказал Ханс. — Я могу и днем поспать.

Игорь Иванович воспользовался наступившим молчанием и попросил разрешения позвонить.

— Пожалуйста, звоните.

Так случилось, что Игорь Иванович звонил советской делегации из номера голландской.

Товарищ Федулова сразу стала кричать:

— Что случилось? Я не спала всю ночь! Откуда вы звоните? Леша с вами? Что же вы молчите?

Игорь Иванович наконец сумел вставить:

— Лешу я нашел. Все в порядке.

— Как это все в порядке? — кричала Федулова. — Мы уже давно должны быть на конкурсе рисования. А нас там нет. И так уже поползли слухи, что один русский мальчик сбежал.

Игорь Иванович задумался:

— Вот что. Идите на конкурс. А мы с Лешей тоже придем. Сразу же вслед за вами.

Глава тридцатая ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ПОРТРЕТОВ В ПОДАРОК ООН

Большой зал, где проходили заключительные соревнования, был полон и весь гудел. На сцене стояло двадцать пять мольбертов и пятьдесят стульев: для художников и их моделей. На двадцати трех модельерских стульях сидели двадцать три организатора фестиваля, чьи портреты нужно было нарисовать, а на двадцать четвертом сидел принц Филлип.

Начало соревнования затягивалось, потому что прошел слух, что пропал советский мальчик. Никто не заявлял о том, что он исчез, но все усиленно об этом говорили. Что с ним? Или он сам сбежал, или его украли? И такие и другие случаи имели место с «советскими», которые выезжали за рубеж. Слухов о пропаже голландской девочки почему-то не было.

Наконец госпожа Карабас вышла на сцену:

— Прошу юных художников — представителей команд подняться наверх, сюда.

Юные художники так и покатились на сцену и стали занимать стул за стулом. Как раз в это время в зал вошла наша измученная троица — Леша, Розалинда и Игорь Иванович в сопровождении голландской делегации.

— Где вы были? — бросилась к ним товарищ Федулова. — Измайлов, немедленно на сцену.

— Зачем? — спросил Игорь Иванович. — Он рисовать не умеет.

— Умеет! — сказала Розалинда. — Он прекрасно рисует. Он сам мне говорил.

Это был совсем неубедительный довод. Леша много чего говорил.

— Да нет. Не умеет! — спорил Игорь Иванович.

— Умеет он или не умеет рисовать, — строго сказала товарищ Федулова, — в данном случае никакого значения не имеет. Вон сколько журналистов в зале. Они так и ждут скандала. Надо им показать, что мальчик никуда не делся. Что он здесь, с нами. Измайлов, немедленно на сцену!

Леша на заплетающихся ногах направился к мольберту, как к электрическому стулу. На сцене оставалось еще одно свободное место.

— Представителя голландской команды прошу немедленно занять свободное место.

Всем было ясно, что в голландской команде не нашлось художника. И тут на сцену вбежала девочка, которая за руку тащила упирающегося мальчика. Девочка была Розалинда, мальчик — Ханс.

— Ханс, ты все умеешь! — говорила она. — Ты только попробуй. У тебя и портрет получится.

Делать было нечего. Ханс и Леша уселись рядом и взялись за кисти. Госпожа Карабас, которая была двадцать пятой моделью, направилась к стулу. Все дети ожидали, что она займет свое место, но она неожиданно вытащила стартовый пистолет.

— Внимание! На старт! Марш! — скомандовала она и сделала выстрел из пистолета. Все художники немедленно бросились рисовать, а один упал в обморок.

Бабушка, мама и папа Розалинды вместе смотрели это соревнование «из Соединенных Штатов». Вернее, смотрела одна бабушка, потому что папа работал в мастерской, а мама была занята на кухне. Бабушка не только смотрела, но и выступала комментатором.

— Что там происходит? — спрашивала мама.

— Стреляют, — отвечала бабушка. — В одного мальчика уже попали.

— Сильно попали?

— Не очень. Ничего серьезного.

— А принц Филлип там? Прибыл?

— Здесь. Весь забинтованный. Его тоже рисуют.