Год, когда я влюбилась (ЛП)

— Эм… Что-то вроде… Он поцеловал меня рядом с моими губами… — Боже, это так неловко. Мне следовало просто соврать и сказать «нет».

Кай замолкает. Я не могу сказать, раздражен ли он, расстроен, зол, сбит с толку или что-то еще.

— Ты хочешь, чтобы я закончил рассказ? — тихо спрашивает он.

Я киваю, более чем обрадованная тем, что ушла от темы, когда Кайлер почти поцеловал меня.

— Да, я умираю от желания услышать, закончила ли она тем, что поцеловала маму.

— Она пыталась, но мама не принимала в этом никакого участия, поэтому она перешла к отцу и парню, устраивающему вечеринку, его друзьям, их друзьям, почти всем.

— Кто-нибудь поцеловал ее в ответ?

— Пара человек, — говорит он. — Но многие из них отшили ее, потому что она была слишком пьяна.

— Я знаю, что это делает меня плохим человеком, — говорю я, — но мне нравится мысль о том, что ее отвергли.

— Это не делает тебя плохим человеком. На самом деле, я почти уверен, что ты никогда не сможешь быть плохим человеком. — Он сжимает мою руку. — У тебя в теле нет ни одной плохой кости.

Пару дней назад я, возможно, и согласилась бы с ним, но сейчас я не могу до конца убедить себя, что это так.

— Итак, что случилось? — Я отказываюсь позволять себе слишком много думать о своей маме, иначе я утону в этих мыслях. — Она пошла домой одна?

Он останавливается перед забором, но не перелезает через него.

— Нет, на самом деле она пошла домой со мной.

Внезапное, безумное, иррациональное чувство собственничества овладевает мной. Ханна пошла домой с Каем? Ханна была с Каем? Каем? Моим другом Каем? Нет! Эта мысль заставляет меня безумно ревновать. Я не знаю, почему. Он просто мой друг. Но то, что он был с ней… вот так… Тьфу. У меня сводит живот при одной мысли об этом.

— Не так, — говорит он, словно читая мои мысли. — Кайлер заставил меня отвезти ее домой после того, как парень, устроивший вечеринку, сказал, что она слишком пьяна и раздражает всех.

Моя ревность утихает.

— Почему он заставил тебя везти ее домой?

— Потому что его друзья так сказали, — отвечает он, пожимая плечами. — Потому что я был самым молодым. Они все время делали такое дерьмо и, если бы я стал спорить, они превратили бы мою жизнь в сущий ад.

То, что он говорит, заставляет меня задуматься, не поэтому ли он превратился из популярного спортсмена в плохого парня-наркомана. Но прежде, чем я успеваю спросить, он прислоняется к забору и продолжает свой рассказ.

— Но, в любом случае, я отвез ее домой, как и должен был. Только, когда я припарковал машину на подъездной дорожке, она не вошла внутрь. Я спросил ее, не нужна ли ей помощь, и она ответила «да». Потом она попыталась поцеловать меня, — говорит он. — Когда я отодвинулся в сторону, она начала рыдать, а потом ее вырвало на землю. Она начала лепетать о том, какой у нее был дерьмовый день, как твой отец пропустил одно из ее соревнований по чирлидингу. Очевидно, он сказал, что это из-за работы, но она узнала, что он тайно ходил на какую-то ярмарку искусств, в которой ты принимала участие. И это заставило ее так ревновать тебя.

— Ханна ревнует меня? — Я сомневаюсь в этом. — Это не похоже на то, что она сказала бы или почувствовала.

— Эм, да, но это так. Подумай над этим. Ты талантлива, милая, и ты намного сильнее, чем она. В глубине души, я думаю, она всегда знала, что ты превратишься в красивую маленькую бабочку, какой ты сейчас являешься. — Он ослепляет меня очаровательной улыбкой.

Я закатываю глаза, но мое сердце совершает всякие странные вещи в моей груди.

— Но у нее идеальная жизнь. Зачем ревновать к кому-то вроде меня?

— У нее не идеальная жизнь, Иза. Она фальшивый человек, который прожил фальшивую жизнь и чувствует себя фальшивкой. Она и мне в этом призналась.

То, что он говорит, заставляет меня сомневаться во всем. Все эти годы жизни с Ханной я наблюдала за тем, как она становится популярной и получает все, что хочет, а теперь Кай пытается сказать, что она завидует мне. В этом нет никакого смысла. Все, что он сказал, не имеет никакого смысла.

— Ярмарка искусств, о которой она упоминала, — говорю я. — Я помню ее, но моего отца там не было. Никто из моей семьи никогда не ходил ни на одну из них.

— Она сказала что-то о том, что он подглядывал за тобой, потому что Линн взбесилась бы, если бы узнала, — объясняет он, — точно так же, как Ханна.

Я не знаю, что сказать. Мысль о том, что отец отправился на одну из моих художественных ярмарок, кажется безумной. Даже если бы он это сделал, я не уверена, что меня это волнует, так как он сделал это втайне, все еще ставя меня на второе место после Линн. И, как Линн сказала ранее, он ненавидит меня. Но если бы он ненавидел меня, зачем бы ему тайно ходить на ярмарку искусств?

Я прикрываю глаза от солнца, которое проглядывает сквозь облака.

— Как тебе удалось заманить Ханну в дом?

— На самом деле это было действительно сложно, потому что она все время пыталась приударить за мной, — говорит он. — Что бы я ни говорил, она не отставала. Наконец, мне пришлось сказать ей кое-что, что ее достаточно разозлило.

— И что ты сказал?

На секунду в его глазах мелькает паника.