Год, когда мы встретились

Тут как раз и зеленый чай подоспел. Пока официант меня обслуживает, успеваю собраться с мыслями. Да, работа не восторг, но ведь других предложений у меня нет. Разрываюсь между желанием выказать заинтересованность и необходимостью сказать правду. И вообще он мне нравится, хотя и не надо бы принимать этого в расчет. Но как-то не получается. Ох, совсем я растерялась. Это проклятое увольнение лишило меня прежней уверенности в себе, я мучаюсь сомнениями: то ли я делаю, правильно ли поступаю? Может, надо дождаться более стоящего предложения? А может, хвататься за то, что есть, просто на всякий случай?

Он пристально, изучающе на меня смотрит, его зеленые глаза, кажется, заглядывают мне в самую душу, и я тону в них, погружаясь все глубже и глубже. Господи, ну что со мной творится? Он всего лишь смотрит собеседнику в лицо, это нормально. Что я себе выдумываю? Отвожу взгляд в сторону. Мне кажется, он меня насквозь видит, прекрасно понимает, что происходит. Нет, не могу я его обманывать, только не его – мой лучик света посреди долгой мрачной зимы.

– На самом деле, Санди, я должна перед вами извиниться. – Нервно потираю руки от неловкости. – Возникло некоторое недопонимание. Я больше не работаю на «Фабрику идей», уже больше двух месяцев. У нас с партнером возникли определенные разногласия. – Щеки у меня горят. – Так что я временно безработная. – Не знаю, что еще сказать, и делаю большой глоток зеленого чая. О! Как больно-то! Обожгла и рот, и гортань, и даже, кажется, все кишки. Главное, не разрыдаться, это было бы кошмарно неудобно.

– О’кей, – спокойно отвечает он, и его поза неуловимо меняется, как будто он резко расслабился. – Ну так это же, в общем, к лучшему, верно? Моим клиентам не надо будет вас переманивать. Вы сейчас в активном поиске, правильно я понимаю?

Делаю невинное лицо и судорожно соображаю, говорить ли про принудительный отпуск. Нет, я не могу. Я не могу упустить свою единственную возможность. Ну как это – разом взять и все зачеркнуть, сказать, что Ларри держит меня на коротком поводке и это будет длиться еще десять бесконечных месяцев. Тем более я не могу сказать это ему, прекрасному хедхантеру. Он помогает мне принять решение.

– Я вам это оставлю, – он пододвигает мне папку, – здесь вся необходимая информация. Вы спокойно все изучите, а потом уже позвоните мне и скажете, что надумали. Мы можем еще раз встретиться, и я отвечу на все вопросы, которые у вас возникнут.

Мне вдруг становится нестерпимо грустно. Нет, это вовсе не та работа, о которой я мечтаю. Но мне нужна хоть какая-нибудь. Бог с ними, с амбициями и высокими устремлениями, надо быть проще. Беру папку и прижимаю к груди.

Он отставляет в сторону допитую чашку кофе, я торопливо заглатываю проклятый зеленый чай. Нам пора.

– Значит, встретимся еще раз перед вашим собеседованием. – Он любезно открывает передо мной дверь.

– Кто сказал, что будет собеседование?

– Я уверен, непременно будет. – Он заговорщицки усмехается. – Это моя работа, я вижу, кто на что способен. И очень редко ошибаюсь.

Широко улыбается, подсмеиваясь над собственной напористостью. Что-то мне подсказывает, что свою работу он делает превосходно. Он вкрадчиво добавляет:

– Эта работа как раз для вас, Джесмин.

Мы на улице. Погода стремительно испортилась. Поднялся ветер, деревья качаются как безумные, впечатление такое, будто мы на тропическом острове и надвигается шторм. Но мы в Ирландии, и сейчас февраль. Все графично, серо, люди ходят угрюмые, пряча заледеневшие руки глубоко в карманы.

Смотрю, как он идет к своей машине.

Когда он раскусил меня, мне стало неприятно, но в итоге я поняла, что спорить с ним мне совсем не хочется.

Глава двенадцатая

К нам пришла буря. Соседям досталось по полной программе: ветер сто семьдесят километров в час, две тысячи шестьсот человек сидят без электричества, куча дорожных происшествий, перевернутые грузовики, разрушенные дома, сорванные крыши, выбитые стекла. Наше восточное побережье, считай, почти не затронуто, так, по мелочи: опрокинутые мусорные баки, поломанные деревья и раскуроченные детские площадки. Можно сказать, легко отделались.

Но все же и на нашей улице эта ночь оказалась весьма бурной.

Разбираюсь с бумагами, которые дал мне Санди, и пытаюсь найти связь между правами человека и глобальным изменением климата. И вдруг в мои размышления вторгаешься ты.

Нет, не так, как всегда. Ты не приехал домой пьяный, в машине у тебя не орет музыка, ты дома и ты трезв. С тех пор как от тебя ушла жена, ты резко поутих, срываться больше не на кого. И хотя ты иногда возвращаешься пьяный и порываешься устроить свой обычный концерт, быстро вспоминаешь, что дома никого нет, успокаиваешься и засыпаешь в машине. Либо за столом в саду.