Год Красного Дракона

– В Москве я бываю очень редко, и вообще, я там гость, а не хозяин, хотя связаться со мной таким путем вполне возможно, – ответил Артанский князь. – Но такой экстрим с оповещением о намерениях половины мира вам не нужен. Есть методы получше. Вот, возьмите…

Артанский князь передал американскому президенту связной «портрет», объяснил, как пользоваться этим девайсом, после чего попрощался и, круто развернувшись, убыл обратно в свое Тридесятое царство. И если бы не лежащая на столе картонка размером с обычную игральную карту, можно было бы подумать, что все произошедшее приснилось Джеральду Форду в страшном сне…

Стряхнув с себя оцепенение, хозяин Овального кабинета сунул «портрет» в ящик письменного стола, закрыл его на ключ, будто тот мог сбежать, и взялся за трубку телефона, чтобы обзвонить тех, кого он пригласит сегодня на совещание по южнокорейскому вопросу.

– Итак, джентльмены, – сказал президент Форд председателю комитета начальников штабов генералу Вейэнду и госсекретарю Киссинджеру, – сегодня утром я получил послание от Джордца Поппера, из которого следует, что наше положение осложнилось до невероятности. Прежде всего, должен сказать, что парни, находившиеся на борту кораблей Третьего флота, в настоящий момент в подавляющем большинстве живы и пока даже еще вполне здоровы. Как и предполагал в самом начале мистер Поппер, император Сергий организовал нашим парням депортацию в другой мир, а не тотальное истребление, и это говорит о том, что пока мы с ним принципиальные противники, а не смертельные враги.

– Мистер президент, а этот мистер Сергий и в самом деле настоящий император? – со скептической иронией спросил Джордж Буш-старший. – А то среди наших сотрудников по этому поводу имеются разные мнения. Даже запредельное могущество еще не означает наличие официального статуса. В средние века имелись отдельные кондотьеры, которые были могущественнее иных королей, но при этом не обладали даже самой малой долей легитимности.

– По этому поводу вы, Джордж, можете не беспокоиться, – усмехнулся Джеральд Форд. – Монаршей легитимности у мистера Сергия вполне достаточно, и вполне хватит для того, чтобы поделиться еще с кем-нибудь. Да и по демократической части к нему тоже не придерешься, ибо все его люди добровольно вступили в его армию, и каждый день подтверждают этот выбор делом. Как сообщает мистер Поппер, перед которым там вообще ничего не скрывают, любой, кто присоединяется к войску мистера Сергия, мужчина это или женщина, дает страшную встречную клятву, и после этого становится верным своего сюзерена, составляющим единое целое как со своими товарищами, так и с самим главнокомандующим этой армией. Такого внутреннего единства правителя и граждан человечество еще не знало, и коммунисты с их стремлением к идейной унификации по сравнению с императором Сергием выглядят просто как малые дети. Вне службы каждый из верных мистера Сергия является независимо мыслящей самостоятельной личностью, но стоит им встать в строй, как все вместе они превращаются в идеальную боевую машину, продолжение мистера Сергия, и тогда они уже не будут рассуждать или в чем-то сомневаться до тех пор, пока не упадет мертвым последний враг. При этом верна и обратная теория. Огромная масса верных суммой своих общих желаний и устремлений, в свою очередь, влияет на своего Патрона, ужесточая его реакцию по одним направлениям и смягчая по другим. Поскольку набирал мистер Сергий этих людей из разного рода униженных и отверженных, то и настроения среди них отнюдь не в пользу американского образа жизни, тем более что членство в Воинском Единстве, где не злословят, не предают и не бьют в спину, кружит этим людям головы будто стакан виски, выпитый на голодный желудок.

– Мистер президент! – воскликнул Генри Киссинджер. – То, что вы говорите, просто ужасно! Никогда еще у Америки не было столь опасного и непримиримого врага, а вы относитесь к этому так легкомысленно.

– Император Сергий, как я уже говорил, нам не враг, а всего лишь противник, – назидательно произнес президент. – Разница между этими понятиями заключается в том, что с противником в итоге можно подписать мирное соглашение без его полного разгрома, а врага требуется уничтожить до основания. Врагами мы станем только в том случае, если откажемся сворачивать с пути американской гегемонии, которая в итоге к двадцать первому веку оказалась гибельной для всего мира. И вот тогда таинственное исчезновение Третьего флота покажется нам мелкой неприятностью, тем более что, как я уже вам говорил, большая часть команд и морских пехотинцев пока еще живы, и даже здоровы. Но о них речь пойдет немного позже.